– Вполне концептуально, как вы можете видеть. Тем более что сейчас это модно.
– Мне нравится, – сказала я.
Художник между тем продолжал раскладывать передо мной карты. Стилизованные экземпляры вдруг закончились, и теперь рожденные его фантазией карты не на шутку испугали меня. Это были действительно новые масти, какие-то невиданные арканы, деформированные фигуры и трудно понятные, но вызывающие неприязнь и отвращение сюжеты. Больше всего меня испугала разработанная художником новая символика – какая-то смесь эзотерической каллиграфии и индустриального дизайна. Здесь художник дал волю всем своим потаенным фантазиям: колючая проволока опутывала изуродованные тела то ли людей, то ли животных, которые переплетались в каком-то буйном совокуплении. Каждый из придуманных им сюжетов непременно содержал элементы порнографии, а извращенный секс всегда соседствовал с не менее извращенным насилием. Другие карты изображали какие-то странные механизмы, в которые были включены целые куски человеческой плоти – оплетенные набухшими венами станки неизвестного предназначения, странные аппараты, усеянные длинными острыми иглами и снабженные грудью и половыми органами.
– Я вижу, вам неприятно, – сказал он.
– Не стану скрывать.
– Мне трудно объяснить, что заставило меня нарисовать новые карты именно такими. Я и сам не знаю – это был словно какой-то порыв.
– Самое интересное, – сказала я, – что эти карты никак не соотносятся с вашими стилизациями. Если тогда это была остроумная и талантливая шутка, то здесь… здесь вы как будто бы говорите всерьез. И вот в этом-то и проблема.
– Вы считаете, нарисуй я новые карты по-другому…
– Не знаю, – сказала я. – К тому же я почти уверена, что это не вы нарисовали карты.
– В каком смысле?
– Ну, вы же сами только что сказали, что не можете объяснить, что именно заставило вас нарисовать эти карты так, а не иначе… Очевидно, что кому-то просто был нужен ваш талант, рука художника… Вы уподобились медиуму – стали проводником чужих идей, чужих фантазий…
– Меня… использовали?
– Можно сказать и так.
– Но кто?
– Пока не знаю. И вот это-то и пугает меня. Тот, кто заставил вас нарисовать такое… Все это, – я кивнула на карты, – настолько бесчеловечно… И в то же время обладает какой-то силой.
– Все настолько серьезно?
– Вы, сами того не подозревая, расширили круг священных символов, – сказала я. – Совершили то, на что никто не решился за целые тысячелетия. При иных обстоятельствах я назвала бы вас безумцем. Но вы всего лишь невинная жертва.
– Жертва? – переспросил он и усмехнулся.