Она прошла через двор, миновала приземистый дом с плоской крышей, я все всматривался, кто же ждет ее там, вдруг это сам ее непосредственный начальник, что должен был увезти атомные заряды в Израиль, тогда это означает, что затевается что-то более серьезное и масштабное.
Эсфирь вошла в дом так внезапно, словно нырнула в воду. Я торопливо поискал, как подключиться к видеонаблюдению в самих помещениях, но, увы, дом строили еще в те времена, когда камеры устанавливали только на магистралях в рамках помощи в борьбе с нарушителями ДТП.
Прошло не только пять минут, а затем и семь, но я терпел, затем в какой-то момент донесся отчетливый, хотя и едва слышный звук выстрелов, часто простучала очередь из автомата.
Я насторожился, тут же простучал второй, по звуку ремингтон, раздались пистолетные выстрелы, и тут же все затихло.
Насчет стрельбы Эсфирь не говорила, хотя кто знает, что там за тайны. Подергавшись пару секунд, все-таки достал из бардачка маленький, похожий на зажигалку, на самом деле очень мощный пистолет, называют «пистолет последнего шанса», и выбрался из автомобиля. На улице все так же пустынно и тихо, потому сразу пошел, ускоряя шаг в сторону дома, куда стремилась Эсфирь.
Когда до него оставалось полста шагов, к противоположной стороне, что выходит во двор, подъехал вместительный джип, из дома выскочили трое мужчин, двое с объемистыми сумками, один вообще с мешком на плече, быстро загрузились, автомобиль тут же сорвался с места и понесся через искусственный газон в сторону выезда со двора на улицу.
Я подбежал к крыльцу, входная дверь распахнулась, вывалился человек, лицо в крови, в плече и в левой стороне груди дыры от пуль, откуда струйками бьет кровь.
– Эй, – сказал я, – держись…
Он упал мне на руки, я удержал и усадил тут же у стены, прислонив к ней. Голова его уперлась подбородком в грудь.
Сквозь стиснутые челюсти протиснулся слабый стон, я поспешно потряс его за плечо:
– Эй, дружище!.. Сильно ранен?
Голову он не поднял, я сам ухватил его за подбородок, взглянул в лицо, бледное и с синеющими губами.
Рубашка быстро набухает красным, ткань отяжелела, кровь пропитывает и стекает в брюки. В правой руке «беретта», левая рука зажимает рану, но красные струйки все равно пробиваются между пальцами.
Он прошептал едва слышно:
– Ее захватили…
– Кто? – спросил я. – Куда?
У него во рту булькнуло, ответил совсем хрипло:
– Не теряй… времени…
– Тебя нужно в больницу, – сказал я. – Вызвать?
– Наши уже вот-вот, – ответил он. – Если успеют…
И умолк на полуслове. Я отступил на шаг, быстро огляделся. Из домов начали осторожно выглядывать испуганные люди, все-таки кто-то да живет, если это не члены банд. Кто-то услышал, как и я, интенсивный автоматный огонь, и хотя в брошенных кварталах такое часто, но все же опасно, когда близко к твоему дому.