– Я тоже не зачитываю, – ответил я громко, – но я их соблюдаю. Бросай оружие!
Рядом с тем местом, где за каменным бортиком пригнулась она, приподнялся боевик с автоматом в руках, но я нажал на курок чуть раньше и метнулся за каменный столб ограды.
Звонко щелкнуло, пули из автомата срикошетили со злым визгом, на голову посыпалась мелкая каменная крошка.
Картинка показала, что боевик бессильно заваливается на спину, зато Стелла встала во весь рост и, держа пистолет обеими руками, выстрелила трижды.
Я успел снова спрятать голову, одна из пуль зацепила рубашку на плече и, думаю, оставила кровавую царапину. Озлившись, высунул руку и выстрелил вслепую, держа в памяти, где находится Стелла и как стоит, где сейчас я и под каким углом нужно держать пистолет.
С ее стороны вроде бы послышался вскрик. Я быстро высунулся, Стелла выронила пистолет, а левой рукой инстинктивно ухватилась за плечо, где между пальцами потекли ярко-красные струйки.
Я ринулся к ней, она торопливо нагнулась и подобрала с земли пистолет левой рукой, но я уже подбежал и ударом по кисти выбил оружие на землю.
– Хорошо стреляешь, – сказал я. – А теперь на землю!
Она сказала зло:
– Мерзавец! Ты тоже, оказывается, стреляешь…
– На землю, – повторил я, она не подчинилась, я пнул под колени, она со стоном рухнула. – Не двигайся!.. Полиция уже на подходе.
Она сказала хриплым от боли голосом:
– Убей…
– Не могу, – признался я.
– Что так?
– Как убить женщину, которая настолько хороша в постели? Я сам не думал, что весь такой старомодный.
Она прошипела:
– Почему я не убила, когда была возможность в отеле?
– Чувствовала, – предположил я, – что однажды спасу тебе жизнь… как вот сейчас. Рана несерьезная, пулю извлекут, рука не пострадает.
– Дурак, меня посадят пожизненно!
Я сказал легкомысленно:
– Подумаешь!.. Пожизненно. Из тюрьмы сбежать через пару месяцев проще пареной репы. Да ты такая, и раньше сумеешь.
– Что-что?
Я сказал уже серьезнее:
– Еще не поняла? Тебя убьют свои же за провал операции. И заряды уплыли в другие руки, и деньги пропали. Да и вся группа уничтожена… Только в тюрьме и отсидеться в безопасности.
Она умолкла, между пальцев просачиваются струйки крови, взглянула на меня серьезными глазами.
– Это ты за этим всем?
– Нет, – ответил я честно. – Но краешком участвую. Самым-самым. Заряды, ты же знаешь, украдены в моей стране. Потому их и возвращать нельзя, так как по бумагам их давно нет, уничтожены по договору, и террористам отдавать нельзя. Все поняла?
Ее глаза сузились.
– Значит… ты сам их здесь продал?
Я кивнул.
– Но со скидкой. Чтобы поскорее избавиться. Сейчас мир бизнеса, ты меня понимаешь. Ты работаешь все еще на ирландцев или уже на курдов?