Через полчаса, преодолев три тысячи километров от Ходжара, где он жил последние полгода, до Рязани, где располагался Институт внеземных культур, Джума входил в кабинет директора института, академика, доктора ксенологии Георгия Дикого. К удивлению безопасника, его приветствовал не директор, которого он знал в лицо, а Герхард Маттер, ведущий ксенолог по системе Орилоуха, толстый, громадный, лысый, с роскошной черной бородой. Кокос Маттера был распахнут чуть ли не до пояса, оголяя волосатую грудь, что, впрочем, было в его стиле: ксенолог никогда не обращал внимания на такие мелочи, как одежда, мода, этика и отсутствие вкуса. Основным принципом, который он исповедовал, был принцип удовольствия, хотя и несколько модернизированный: Маттер находил удовольствие только в работе.
— Какие гости! — пророкотал он басом, не таким роскошным, каким обладал Железовский, но все же впечатляющим. — По делу? Требуется информация, анализ или точка зрения на события в погранзоне?
— Ни то, ни другое, ни третье. — Джума пожал пухлую волосатую длань ксенолога. — Не ожидал увидеть вас в этом кресле. Смена власти или случай?
Маттер снял дужку эмкана — он работал с компьютером, и световая беготня на рабочем столе директора прекратилась.
— Кратковременная подмена, только и всего. Георгий сидит сейчас на Орилоухе, как один из руководителей комплексной экспедиции, а текущие дела надо изредка решать, вот и приходится заместителям посещать сей приют на несколько дней. Что привело сюда безопасность?
— Личный вопрос. Мне срочно нужно попасть на «Эдип-2».
— Зачем? — удивился Маттер. — И почему обратились к нам? Разве вы не можете это сделать по каналам службы?
— Мне не требуется разрешение, — сдерживая раздражение, сказал Джума. — Я просто хотел поставить в известность руководство института, что некоторое время проведу на станции.
Ведущий ксенолог почмокал губами, выражая сожаление.
— А вы знаете, в каких условиях работает экспедиция на Маате? «Эдип-2» переполнена, в каютах живут по два-три человека, очередь на работу огромная, транспорта не хватает…
— Как-нибудь устроюсь, я ненадолго, на день-два, а может быть, и того меньше.
— Что ж, дело ваше, я предупредил. Хотя, — ксенолог оживился, — работать на Маате — одно удовольствие! Как только меня сменят здесь, я вернусь туда.
— И неудобства вас не смущают? — флегматично заметил Джума.
Маттер засмеялся, погладив бороду.
— Так я же старожил-космен, «Эдип-2» — мое детище, я больше живу на станции, чем на Земле, отвык от циркадного[28]. Имеется в виду, что жизнь на космических исследовательских станциях не подчиняется суточному ритму, а рассчитывается в зависимости от физиологических потребностей исследователей ритма. Так и быть, занимайте мою каюту, номер четырнадцать, код — две двойки три тройки.