А все почему? Да потому, что графу захотелось лично поприветствовать героев битвы на поле Стойкости. Да, именно все потому, что среди наемников были и закупы. Наши герои. Как говорили простые горожане. Завтра днем на балу будет поздравление и награждение отличившихся. Да, ничего не меняется. Только опасность ушла, а знать балы организовывает. Я понимаю, граф не совсем такой человек, его положение обязывает, но все же немного противно. Вчера только трупы все закопали, а сегодня бал.
Сам Генри довольно редко бывал на балах. Чаще на званых вечерах, где можно было поговорить на разные темы с хорошо знакомыми людьми. Или провести вечер с дамой. А если настроение было вообще ни к черту, Генри брал меч и шел тренироваться. Именно потому, что вместо частых гуляний он тренировался, и позволило ему уже как пять лет считаться лучшим мечником графства.
Меч в его руках творил чудеса, порхал как бабочка и разил как скорпион. По коридору послышались шаги и звон доспехов. Походка была немного дергающаяся, создающая много шума, хотя слышно, что они старались идти тише. Какие — нибудь оруженосцы или новобранцы. Другие так не ходят. Опытный воин идет спокойной и размерной походкой. Аккуратный стук в дверь поведал, что это ко мне.
— Да! Войдите! — первое, что бросилось в глаза, были отличные гномские доспехи, их несложно отличить, так делают только они, да и клеймо хорошо видно. Новые, без вмятин и царапин, еще начищенные до блеска. На поясах висели прекрасные клинки той же работы, что и доспехи, у одного простой длинный меч, у второго сабля. Ох уж эти богачи. Драться на клинках еще не научились, а уже, поди, ходят и свысока смотрят на других. Сам Генри покупал свой доспех по частям за свои деньги. Это потом, когда он уже был опытным воином, отец сделал ему подарок и купил меч и доспехи гномской работы. Купил за чудовищные деньги. Все это он продумал буквально за секунду. И уже собирался послать пришедших, как увидел лица. Это был Влад и Лекс.
— Сэр. Оруженосец Влад Чудной прибыл по вашему приказанию.
Влад
Не, ну это и рожа была у лейтенанта. Как у ошпаренного, ему как будто не хватало воздуха. Как только мы вошли, он обратил внимание на доспехи, в его лице я заметил удивление и злость, и только потом он нас увидел. Так я ему и доложил. Не собираясь выслушивать ничего. Первые его слова, как только он нас увидел, были:
— Кого вы ограбили? Кого вы ограбили, мать вашу!? Это была дуэль? Вы порезали каких — то молодых пентюхов в подворотне? Ну, отвечай же! — сначала он говорил тихо, как будто горло пересохло, а потом чуть ли не кинулся на меня. Степень полного обалдения сменилась на дикую ярость. Нужно было что — нибудь срочно сказать, пока он меня не убил.