— Ведь это только животные.
— Ты не понимаешь меня, — сказал Питер, как рассерженные дети обращаются к родителям.
— Так объясни мне.
— Они — это вы! Неужели вы сами не видите?
Обернувшись к остальным, он жестом обвел комнату.
— Они — это вы. Именно поэтому вы убиваете их. Да, конечно, вам нужна кровь, но не ценой их жизней. Вы не можете брать их кровь, не спрашивая. Вы ненавидите людей и потому убиваете их. Мы говорим о людях так, словно это скот.
— Но они и есть скот! — закричал Карл.
— Нет, друг мой.
Сначала Питер по-прежнему говорил тихо, но не выдержал и тоже перешел на крик.
— Я повторяю еще раз: они — это вы. Не совсем так. Они достойнее нас. Они не могут жить вечно, и мы лишаем их этой жизни. Они обладают могучим духом, они знают о неизбежности смерти, но в их груди бьются горячие сердца. Мы же ненавидим их и убиваем, потому что они — это мы!
Питер чуть успокоился и тихо добавил:
— Я больше не могу это делать.
Питер надел плащ. Кинул взгляд на Шенга и Алекс, изящного маленького азиата и его высокую чернокожую любовницу. Ненависти больше не было в их глазах, и Питеру показалось, что он видит на их лицах странную смесь жалости и удивления. Он повернулся к Карлу, лицо наставника превратилось в скорбную маску.
— Я еще увижу тебя? — спросил Питера Карл, его лучший друг.
— Не слишком скоро.
И он ушел.
Рассказывая все это, Питер не мог смотреть на них, старался чем-нибудь занять руки. Меган сочувствовала ему ужасно. Питер знал, что поступил правильно, но мысли о предательстве все еще преследовали его. Меган взяла Питера за руку, усадила рядом с собой.
— На этом все закончилось? — спросила она.
— Нет. Той же ночью, только чуть позже, я наткнулся на Александру и Шенга. Они напали на беременную женщину, ирландскую проститутку. Женщина шла домой. Я понимал, что не могу помешать им охотиться, но ребенок… ребенок — существо невинное. Я… остановил их и отвел женщину в первый же дом, где нам открыли двери.
После короткого молчания Меган спросила:
— Женщина умерла?
— Да, — сказал Питер. — Да, но ребенок выжил, я приходил на следующую ночь. Этого мальчика взяли в церковный приют для сирот.
— Что ж, — сказал Коди, отвернувшись к окну, — хотел бы я, чтобы меня отпустили с такой же легкостью.
— Они воспротивились твоему уходу? — спросила Меган.
— О, Карл сказал, чтобы они оставили меня в покое, но не все ему подчинились. Наверное, я что-то сделал не так? Ладно, расскайсу в другой раз.
Коди посмотрел на Питера, тот не слушал его.
— Питер?
— Извини, — пробормотал Октавиан, тряхнув головой. — Просто задумался о прошлом, о Карле.