— Вриколак, — уверенно сказал Никифор.
— Да ладно тебе, — успокоительно проговорил Карл. — Я слышал, как ты сказал, что устал от предрассудков.
— Я не для вас говорил.
— Нет, конечно. Однако я знаю разницу между предрассудком и легендой, знаю, что легенды существуют не просто так, а с определенной целью, они о чем-то рассказывают нам. Вот и все, — с хитрым видом ответил Карл.
— Ты вриколак, — совершенно уверенно повторил Никифор.
— Следуя твоей логике, я один из тех, кто послужил рождению легенды.
— Ну, мы знаем, кто ты такой и что мне предлагаешь. Почему ты заговорил именно со мной и какую цену мне придется заплатить?
— Ты и сам знаешь цену. Ты умрешь, не умирая. Солнце станет твоим врагом. Католическая церковь тоже. Тебе будет трудно есть, но турок много, и ты получишь их кровь. И ты лишишься своего имени.
— Я не понимаю, что значит «умрешь, не умирая», — ответил Никифор. — Я и без того предпочитаю ночь, а церковь уже стала моим врагом. Я не могу себе представить, что когда-нибудь не буду нуждаться в пище, но мысль о возможности пролить кровь турок мне нравится. А мое имя… оно — ничто. Но я хочу знать, почему ты обратился именно ко мне? Здесь полно солдат, которые с радостью согласятся убивать турок вместе с тобой, вриколак.
— Да, но сколько среди них сыновей Константина? Сколько родилось воинами, как ты? Многие ли осмелятся добровольно умереть, чтобы вернуться на поле боя в обличье самой смерти?
Оба молчали, свет полной луны пробивался сквозь ветви деревьев. Они стояли, глядя друг другу в глаза. Всю жизнь Никифор лелеял гнев, скрывая его от друзей. Всякий раз, возвращаясь в Константинополь, он хотел тут же его покинуть. Он искал нечто, чего нигде в мире не мог найти, нечто, чему не знал имени. Храбрость, знание, власть, ответы на вопросы, роившиеся у него в голове, цель и возможность освободиться от кипевшего в нем гнева… Он уже решил, что скажет Карлу.
— Многие ли на такое осмелятся? — снова спросил Карл.
— Только один.
— Вот так все началось, — сказал Питер, допивая чай. Джордж и Меган расслабились и дружно вздохнули.
— Но ведь случилось еще очень многое… — начала Меган.
— Это подождет, — ответил Питер. — Сейчас у нас масса забот. В другой раз я расскажу тебе, что произошло потом, расскажу про клан.
— А как же солнце? И чай, и крест, вся эта чушь? — спросила Меган.
— Ну, насколько мне известно…
— Ха, вот мы и вернулись к тому, с чего начали. Это в каком же смысле «насколько мне известно»?
— Если ты позволишь… — Питер приподнял одну бровь, — я тебе объясню.
Меган смущенно извинилась и добродушно пожала плечами.