— А что, мамо? — сказал Валерик. — Покажем селу, что есть у нас главный калибр, а? Развернем башню на сто восемьдесят? Вдарим!
Попеленко отвернулся. Глаз его хитро и настороженно косил в сторону Валерика. Ох, Попеленко! Ему бы дипломатическую выучку — и на конференцию с союзниками можно посылать. Наверняка второй фронт открылся бы не в июне, а в январе или еще раньше.
* * *
Климарь жег длинные пучки соломы, склонясь над кабанчиком Яшкой. Тот показывал неподвижные белые клыки, вздернув черную, густо закопченную губу. Пахло горелой щетиной. Рядом с Климарем стояли две цебарки с кипятком. Он готовился оспаривать и скоблить кабанчика.
— Ишь, задубел, — бормотал забойщик. — А мы сейчас его кипяточком… Смягчим!
Похоже, Климарь был увлечен занятием. И опять странная, неотступная мысль пронзила меня. Неужели, если бы не фашизм, разбудивший в нем волчью душу, он бы так и занимался своим забойным свинячьим делом, бродил из села в село, балагурил, пил самогон? И я бы никогда не догадался, что рядом — человек, готовый стать полицаем, бандитом, едва лишь исчезнет сдерживающая его сила? Нет, не мог я до конца разобраться в этом. Наверно, никто не в состоянии разобраться. В жизни немало гадов, но не каждый гад, если изменятся условия, становится палачом и предателем.
Наконец у калитки мелькнула «плюшечка» Серафимы. Я бросился к бабке:
— Ну что?
— Что-что? — спросила бабка. — Что они могли сказать? Может, на селе лучше парубок найдется? А?
— Найдется, — сказал я. — Приехал сегодня. Но только в отпуск.
— Морячок-то? — как будто искренне удивилась бабка. — Смотреть не на что. А у нас — згода{20}. Гарбуза не выкатили, а скоро и заручення{21}.
— Заручення?
— А ты что ж все спешишь? Не могу я так. Все должно быть по порядку. Как дедами заведено. Они не спешили, деды. Они умели.
— Эх, деды ездили на волах, — сказал я. — Другая техника. Еще шестиствольных минометов не было. Ладно, Серафима, все в порядке. Сегодня мы с вами гуляем у Кривендихи. Надо бы им подкинуть кое-чего из харчей. Помочь.
— Ты откуда знаешь про гулянку? — спросила бабка. — Прыткий стал в «ястребках»! Я еще не знаю!
— Разведка мне раньше доносит. Вон Валерик сейчас объяснит.
К нашему тыну, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, подходил отпускник, освободитель Измаила Валерик Кривенда. Он приложил пятерню к бескозырке.
— Вас, мамаша, приглашаю до нас исключительно, — обратился Валерик к бабке. — Вы просто цветете, года вас не берут. Определенно меня импонируете! И милицию ожидаем видеть у наших обильных столов.
— Вот сволота с Черноморского флота! — восхищенно отозвалась бабка. — А ведь был такой босяк! И где его грамоте выучили?