Повизгивание Буркана не смутило Климаря. Ничего удивительного, что собака, оторвавшись с привязи и не найдя хозяина, прибежала в знакомый ей дом. Климарь пробурчал что-то сквозь дверь, чтобы успокоить Буркана, и продолжал осторожно нащупывать проволочкой зазубрину в щеколде.
«Нельзя ли взять забойщика живьем?» — мелькнула мысль. Сработал «дубовский» инстинкт. Но рядом была Антонина, это же за ней пришел забойщик. Если я не справлюсь с ним, то погублю не только себя, ее тоже.
Я слышал хриплое, тяжелое дыхание Климаря. Казалось, работают старые, дырявые кузнечные мехи. Старые?.. Сухожилия, словно канаты, оплетают запястья забойщика. Я помнил и то, как умело он обращался с ножом, сколько в нем неожиданной ловкости и быстроты. Шесть пудов костей и мышц — справься с таким!
Нет, я не должен был давать Климарю никаких шансов.
Антонина затаилась в уголке. Ни звука, ни движения. Она все поняла. Не от страха она затаилась — это я чувствовал, — она опасалась отвлечь меня, помешать напоминанием о себе. Не перебросившись ни словом, мы с ней действовали заодно. Каждой частичкой тела я ощущал, что мы продолжаем оставаться вместе, и это помогало, делало меня спокойнее и сильнее.
Я осторожно поднял пулемет. От его тяжести босые ступни как будто прилипли к полу, стало зябко. Я нащупал, хорошо ли вставлена лента, текущая из короба, нет ли перекоса.
Проволочка наконец попала в зазубрину щеколды. Климарь даже замер от напряжения. Наступила полная тишина. И щеколда, чуть скрипнув, продвинулась на одну зазубрину. Еще две зазубрины оставалось Климарю — совсем пустяки, когда дело пошло.
Я отошел на цыпочках в сторону, к Антонине, держа МГ на весу. Я хотел приготовить ее к грохоту выстрелов, чтобы не испугать. Плечом осторожно отодвинул ее к подушке. Она догадалась, прильнула к кровати. Как будто давала знать, что готова, что просит как можно лучше сделать свое дело и не рисковать без нужды. Каждая ее мысль становилась известной мне, едва успев возникнуть.
Климарь передвинул еще одну зазубрину в щеколде. Теперь он уже не сдерживал дыхания, спешил, хрипел, и казалось, что за дверью кто-то чистит песком сковородку: «шрык-шрык, шрык-шрык…» Буркан скулил.
От Антонины исходило сонное тепло. Она притаилась, накрывшись одеялом, но легкий запах сухого клевера долетал до меня. Мне не хотелось стрелять, честное слово! Мне не хотелось убивать кого бы то ни было, даже Климаря. Если бы он сейчас ушел — просто так, передумав, взял бы и ушел, — я бы не пустил очередь вдогонку. Никого я не хотел убивать на исходе этой ночи, даже бандита.