И тут вдруг грохнула граната. Ударная волна так ощутимо стукнула по барабанным перепонкам, что спецназовцу показалось, будто покачнулись стены подземелья. Он стиснул зубы, ожидая, что сейчас повалятся камни, посыпется земля, все заволочет пылью и… все это древнее и ветхое строение просто обрушится.
Но ничего не произошло, просто стрельба поутихла, впереди раздавались лишь короткие экономичные очереди. Стреляли спецназовцы, это было очевидно.
– Седой, я – Барс! – заговорил Котов в микрофон коммуникатора. – Какого черта у вас тут творится?
– Нас атаковали, Барс, – сквозь кашель ответил голос старшего лейтенанта. – Хорошо, вовремя заметили.
Впереди справа возник свет. Наверное, Белов снял шлем и поставил его на землю, освещая пространство впереди. Молодец, подумал Котов, кто первый это сделал, у того и преимущество, теперь противнику только убегать, если нет поблизости других поворотов.
– Атакуем, Барс? Пока они не очухались от неожиданности…
– Вперед, Седой! – приказал Котов и присел возле сапера. – Слушай, Максимов, возвращайся наверх. Передай о возникшей ситуации и укажи координаты на поверхности, где нас атаковали. Моих ребят, что с Шаровым за поворотом, гони сюда. Добро?
– Понял, командир, – кивнул Максимов и, пригибаясь, побежал по проходу назад.
Котов стал нагонять Белова и Борисова. Спецназовцы подхватывали шлем, выключали свет, снова включали, меняя положение, и короткими очередями, чтобы не дать противнику прицелиться по вспышкам выстрелов, били вперед в темноту. По ответным вспышкам выстрелов, по коротким вспышкам фонарей, без которых обойтись нельзя.
Сзади послышались шаги, и Котов оглянулся, вдавившись спиной в стену. Зубченко и Зимин бежали, направляя свет фонарей себе под ноги. В коммуникаторе Белов отчетливо вскрикнул, а затем раздался звук падения тела.
– Седой! – крикнул Котов.
– Нормально, командир, я о какое-то тело споткнулся. Оп, а вот еще!
– Вперед, Седой! Гони их дальше! Зимин, Зуб, осмотреть тела.
Гонка продолжалась еще минут двадцать. Видимо, там впереди оказались люди, морально не готовые к подобного рода бою. Они не умели стрелять на свет и на звук. Гранаты, которые взорвались, были брошены спецназовцами, и эти взрывы совсем деморализовали боевиков. Сейчас они просто убегали, периодически отстреливаясь. Если не будет поворотов и ответвлений, то жить им оставалось пару минут.
Спецназовцы в грохоте выстрелов, в отблеске фонарей, сдавленно кашляя от поднятой пыли, особенно когда в нее приходилось падать лицом, продолжали энергично продвигаться вперед и гнали боевиков все дальше и дальше. Короткая прицельная очередь, еще одна на вытянутых руках, чтобы автомат оказался в полуметре от тебя, и сразу в сторону, на случай, если оттуда станут стрелять по вспышкам твоих выстрелов. И постоянное перемещение снятого шлема с фонарем, который то включается, то выключается. Пули пели и рикошетили от стен. Трижды уже Котов ощущал удары пуль, отлетавших от стен и попадавших в бронеалюминиевый защитный шлем. «А ведь нам повезло, что у них автоматы без подствольников», – подумал он, и тут в подземелье наступила тишина, нарушаемая только хриплым дыханием спецназовцев.