– …он выбрал тебя на нашей веб-странице на следующий день после того, как я отослала тебя к мистеру Ченнингу. Заставил меня пообещать, что я зарезервирую для него следующий месяц с тобой.
Я недовольно развернулась, сняла со спинки кресла одеяло и укуталась в него.
– Он что, какой-то псих?
Милли рассмеялась так громко, что мне пришлось отодвинуть мобильник от уха.
– Нет, малышка, он художник! А ты будешь его музой. Один взгляд на твое фото – и он заявил, что должен заполучить тебя для своего нового цикла картин «Любовь на холсте».
Я слышала, как она нажимает на клавиши, а затем мой телефон пискнул, принимая входящее сообщение.
Включив громкую связь, я залезла в почту, чтобы проверить, что тетя мне прислала.
– Пресвятая Богородица!
Из меня словно вышибли весь воздух.
– Есть на что посмотреть, да. Точь-в-точь как мистер Ченнинг, только в негативе? Темные волосы, темные глаза, среднее телосложение.
Я кивнула, тупо глядя на фотографию мистера Алека Дюбуа, художника, на экране телефона. Ничего среднего в этом типе не было. Больше всего он смахивал на двойника Бена Аффлека, за исключением длинных волос, собранных в небольшой узел на макушке, и бороды с усами. Мне уже не терпелось посмотреть, какой длины на самом деле у него волосы. Если описать его одним словом? Изысканный.
Я глубоко вдохнула и медленно выпустила воздух, чтобы хоть как-то снизить внезапно подскочившую температуру.
– Так что… э-э… я должна делать в качестве его музы?
– Не совсем представляю. Я знаю, что он создает необычные художественные полотна. Каждое единственное в своем роде. Они продаются за сотни тысяч долларов. Однако, если ты согласишься раздеться, он заплатит больше. Точка. А если ты захочешь с ним переспать – и, господи боже, какая женщина бы не захотела…
Тут тетка рассмеялась.
– …он должен будет заплатить тебе дополнительные двадцать тысяч, отдельно от общего счета.
– А он может потребовать, чтобы я разделась?
Я неожиданно почувствовала себя так, словно меня окунули в грязь, – и тут же принялась рыться в памяти, пытаясь вспомнить, на что именно подписывалась в контракте.
– Нет-нет-нет, это никоим образом не входит в условия договора. Однако он упоминал об этом, когда просил зарезервировать тебя. Я объяснила ему, что обнаженка будет стоить еще двадцать пять процентов от общей суммы и возможна она только в случае твоего согласия. И, технически говоря, речь не идет о сексуальных поползновениях.
Двадцать пять процентов – это двадцать пять тысяч долларов.
– Серьезно? Я получу лишние двадцать пять штук, если стану позировать ему нагишом?