Все, что рассказала Маргарита, - безусловно, правда. Но такая правда его совершенно не устраивает. Зря рассказчица старалась излагать одну только суть, избегая подробностей, они-то как раз важнее всего, они бы и могли пролить свет на давным давно прошедшее.
Старший следователь прокуратуры Павел Всеволодович Пальников призвал на помощь профессиональную логику. Чем больше известно фактов по данному делу, тем полнее и отчетливее картина случившегося. Дознание необходимо, добыча фактов, пусть даже избыточных: лишнее потом отсеется... Впервые ему приходится применять профессиональные методы к собственной жизни, и нельзя сказать, что ему это нравится...
...Сослуживцы из тех, кто работал с Пальниковым давно, не обманывались на его счет. Младенчески голубые глаза, розовые пухлые щеки, ухватки добродушного увальня вводили в заблуждение только новичков и зачастую подследственных. В действительности старший следователь был человек холодный, не злой, но и не добрый, попытки подследственных растрогать или разжалобить его заведомо обречены были на провал, женщин он мог и за нос поводить, как бы что-то обещал, оставляя надежду...
"Бесчувственный" - крикнула ему однажды красивая молодая клиентка-мошенница, которая уже поздравляла себя с победой: клюнул, мол, злодей, на её прелести. Ан нет, никаких поблажек, ещё и ухмыляется...
И это было неправдой, как и то, что, мол, Пальников по трупам шагает ради карьеры - и такое мнение бытовало в родном его коллективе. Карьерой не так уж он и дорожил, вообще работа его не сильно увлекала. Приятель отца, совративший некогда юнца в сыщики, отставной сотрудник уголовного розыска не из самых удачливых, в своих романтических бреднях как-то позабыл сообщить ему про горы ненужной писанины, придирки начальников, работающих по старинке и сурово сдвигающих брови при виде обыкновенного компьютера, скудную зарплату... А может, и рассказывал, да сам Павел мимо ушей пропускал.
"Сокамерники" - следователи, занимавшие на всех одну большую комнату постепенно куда-то уходили: подыскивали места получше, при частных каких-то структурах, плевать хотели на престиж и на звания, были бы бабки приличные. Их заменяли барышни с высшим юридическим образованием, но и у этих романтического отношения к следственной работе Павел не замечал. Норовят от запутанного дела отбояриться, а если и возьмутся - сами не раскрутят, не под силу им. И оставался Павел в прежде прокуренной, гудящей басами, комнате единственным мужчиной, мог бы тоже уйти, но перед Коньковым, что ли, было неудобно, перед тем самым отцовским другом, великим энтузиастом сыскного дела. Что-то, в общем, удерживало.