Боровская зашла в барак. Барченко что-то писал при свете керосиновой лампы, Панкрашин валялся на койке, глядя в потолок.
– Ну, кому деликатеса? – громко спросил вошедший за Боровской Межевой, – свежие яйца, – загнусил он на манер базарной торговки, – только что снеслися!
– О, это дело, – Панкрашин приподнялся на койке, – а у нас пополнение, видел?
– Еще бы! Старого знакомца встретил. Он меня в тридцать шестом на четыре года на зону определил. Серьезный мужчина.
– Это кто же это?
– Кривокрасов Михаил Терентьевич.
– Так он не из ГУЛАГа?
– Был в МУРе, а сейчас – не знаю.
Межевой подошел к столу и стал осторожно выгружать яйца из мешка.
– Александр Васильевич, можно вас на минутку, – Боровская показала глазами на дверь.
– Да, конечно, – профессор закрыл тетрадь, убрал ее в тумбочку и последовал за ней.
Боровская поджидала его на улице.
– Ну, что я могу сказать, – начала она, – девушка здорова, нервы немного не в порядке, но это объяснимо.
– А, э-э, как обстоит дело с…, м-м, – замялся профессор.
– Вы о чем? А-а, – Боровская немного улыбнулась, – да, она девственница. Сейчас она отдыхает – Серафима Григорьевна напоила ее своим отваром, а завтра, думаю, вы сможете с ней поговорить.
Оглядевшись, Барченко взял ее под руку и отвел от барака.
– Как по-вашему, она проявляет интерес к Назарову?
– Определенно проявляет. Так, что ваша задача облегчается.
– Да-да, – рассеянно подтвердил профессор, – только бы он не затягивал с э-э…, черт, как вам просто – вы, как врач, можете называть вещи своими именами.
– Вы имеете в виду половой акт?
– Да, – с раздражением сказал Барченко, – именно его я и имею в виду, черт возьми. Ох, простите, нервы сдают. Времени осталось совсем немного, а тут еще кое-какие проблемы возникли. Как вы полагаете, не стоит ли нам поспособствовать, так сказать? Создать условия для …э-э, уединения, может, Серафима Григорьевна использует травы.
– Афродизиак? – Боровская задумалась, – думаю, не стоит. После может наступить нервный срыв – у девушки ведь это будет первый опыт. Предлагаю подождать.
– У нас есть две, максимум, две с половиной недели, Майя Геннадиевна.
– Полагаю, этого вполне хватит нашим молодым людям, чтобы открыться друг другу. Ну, а там уже все зависит от настойчивости Александра Владимировича и согласия Лады Алексеевны, – она повернулась, собираясь уходить, – да, кстати, зачем понадобилось привлечение этого …м-м, Николая Кривокрасова, кажется?
– Исключительно, как запасной вариант. Любовь, знаете ли, слишком тонкая материя, чтобы полагаться на случай. Но я рад, что Назаров и Белозерская заинтересовались друг другом. А что касается Кривокрасова, то боюсь, его услуги не понадобятся.