– Вам – возможно, – улыбнулась Боровская.
Она поманила Барченко, указывая на что-то глазами.
Михаил Кривокрасов прогуливался по территории лагеря рядом с Марией Санджиевой, что-то с увлечением ей рассказывая.
– О-о, – сказал профессор, – ну, что ж, тем лучше!
Назаров подхватил с печки сковороду с яичницей, бегом донес ее до стола и грохнул на плетенную подставку.
– Так, ну, что, давай, пробуй местный деликатес: гагаринная…., или гагарья, а может и крачья, от крачек, в смысле. Словом – яичница, со шкварками из моржового сала!
– Один момент, – сказал Кривокрасов, поднимаясь со шкур на полу, на которых спал, – только вот снежком оботрусь.
Он скинул нательную рубаху и выскочил из дома. Низкое солнце било в глаза, от тела на легком морозце поднимался пар. Помахав руками, Михаил сделал несколько ударов по воображаемому противнику, ухватил горсть снега и, крякнув, стал растирать его по груди и плечам.
– Ох, хорошо! – крикнул он и замер, ощутив на себе чей-то взгляд.
Возле женского барака стояла Мария Санджиева и с интересом наблюдала за ним. Михаил помахал ей рукой, она склонила в ответ голову и скрылась в доме.
– Ух, прямо заново родился! – Михаил ворвался в избу, растерся полотенцем, – так, где тут деликатес?
– Садись, пока не остыло, – пригласил его Назаров, разливая по кружкам чай.
Кривокрасов подхватил со сковороды кусок яичницы, подняв глаза к потолку, пожевал.
– А ничего, – согласился он, – очень даже ничего! Неплохо вы тут живете.
– Стараемся. А ты чего сияешь, как медный чайник?
Михаил отхлебнул чая, задумался на мгновение.
– Ты знаешь, – отправил в рот еще кусок яичницы, – сон приснился. Сроду такого не видал – будто наяву все пережил.
– Что за сон? – заинтересовался Назаров.
– Ох, – Кривокрасов замотал головой, – сказка. Такие сны больше пристало какому-нибудь пацану видеть. Ну, начитался, там, Фенимора Купера, или Дюма, или Майн Рида. В общем так, – он отложил вилку, мечтательно прикрыл глаза, – представь себе озеро лесное…, даже не лесное – леса я там не видел, но сосны здоровущие были. Озеро, вокруг папоротник растет, водопад, туман такой над озером. И все будто наяву! И вот, туман поднимается, все выше, выше и, представь себе, на берег…
– Выходит женщина. Не женщина, а прямо царевна-лебедь, – продолжил Назаров, – снимает платье, входит в воду, плывет к водопаду… Глотни чайку, полегчает, – сказал он, видя изумление Кривокрасова. – А потом она плывет к тебе…
– Черт возьми, – пробормотал Михаил, – ты что, подсматривал?
– Твой сон?
– Гм… Ну, тогда я ничего не понимаю.
– Ты рассказывай дальше.