И все яснее для него становилось, что он не «лечится» Наденькой от своей «болезни», а только забивает ее симптомы. Самооценочку подправляли, депрессию маскировали, глушили тоску и боязнь душевной близости – но не лечили «разбитое сердце». И все очевиднее для Славы было, что в близость и искренность он лишь играет. А на самом деле хочет одного: скрыть от всех, в том числе и от Нади, свое истинное лицо маленького измученного мальчика, бессильного перед жизненными невзгодами, выпавшими ему. На первых порах игра в любовь помогала пережить чрезмерный страх одиночества и боль оставленности. Но чем дальше, тем яснее становилось: сердце оставалось «разбитым». Наверное, требовалось время, чтобы осколки срослись и раны затянулись. И может быть, нужны были какие-то жертвы… Возможно, вот эта Надина любовь, которую она с такой щедростью и широтой кидала ему под ноги.
Жена встретила Славу хмуро, казалась взвинченной. Еще из коридора он услышал, как в комнате в плаче заходится Ванечка.
– Что случилось? – тревожно уставился он на Марину, нервно дергая шнурки на ботинках в попытках быстрее развязать их.
– Да не знаю, – сонно отвечала та. – Беспокойный какой-то со вчерашнего вечера.
– Почему мне не позвонила?! – вскричал Слава, бросаясь в ванную и поспешно моя руки.
– Потому что в этом не было необходимости, – чуть раздраженнее отчеканила Марина.
– Ребенок нездоров – и нет необходимости звонить отцу?
– Тогда уж логичнее спросить, почему я не позвонила в поликлинику, – не выходя из своей полуспячки, буркнула жена.
– А ты не вызывала врача?! – задохнулся Слава.
– Нет пока. Ну… у детей ведь бывает. Он с вечера только подхныкивал, а ночью извел меня. Сейчас не знаю… Наша участковая, наверное, в субботу не работает, может, дежурного вызвать?
Слава уже вытащил Ванюшу из кроватки и прижимал его к себе, гладя по спинке. Малыш кряхтел и куксился.
– Температуры вроде нет, – заметил отец, целуя ребенка в лобик. – Может, зубки? – Ванечка всегда умиротворял его. Ему уже не хотелось отчитывать разгильдяйку жену, тем более что вид у той был такой усталый. – Ну что, колобок, зубки режутся? – обратился он к сыну. – Ну-ка, покажи папе, что там у тебя? Вроде ничего такого… И слюнки особо не текут… Ну что может быть? Животик? – Он погладил малыша по животу, тот продолжал все так же покряхтывать на грани плача. – И не животик. Может, он просто на ручки хотел?
– Ага, – скептически хмыкнула жена, – я его ночью с рук не спускала. Не знаю, температуры не было…
– Ладно, что гадать, – нахмурился отец, – звоним в «скорую».