Слава покивал и со вздохом встал из-за стола. Нужно было идти работать.
Дни тянулись томительно. С женой они почти не разговаривали, но в общем все казалось обычным. Однако он не чувствовал покоя в душе. Над ним приговором завис ужас от возможности ухода Марины вместе с мальчиком. С работы Слава постоянно отпрашивался и несся в свой дом, где Ванечка улыбался ему и мелькала на периферии зрительного поля молчаливая тень жены. «Что ей не так, – думал он смятенно, – я же ничего не прошу… Авось одумается».
Прошла неделя. В субботу Марина все-таки ушла. Сказала, что нашла нормальную квартиру, договорилась с няней. Напомнила, что с сыном он может видеться, когда захочет. Ваня всплакнул, будто понимал, что происходит. В конце концов дверь за ними захлопнулась. Слава оцепенел от потрясения и даже не пытался провожать. Сердце его переворачивалось из-за случившегося с ним несчастья. Он наступил на погремушку и, нагнувшись, чтобы поднять, сел вдруг на пол и разрыдался.
Он не понимал, как жить дальше. Все ему казалось нереальным. Невозможно было уложить в голове, что у человека могут вот так просто забрать все, чем он жил, отнять все смыслы и бросить его на произвол отчаяния и пустоты. На работу шел по инерции, домой по инерции. Но если на работе ему еще как-то удавалось отвлекаться от беды, то дома эта беда бессмысленности и оставленности сразу накрывала, как душной мешковиной, и он задыхался в гулкости своей обезлюдевшей квартиры и ощущении собственной никомуненужности.
Надя несколько раз подступалась с душеспасительными разговорами, но он был буйно раздражителен и чуть ли не невменяем. Она успевала только погладить по руке, заглянуть в глаза полными сострадания глазами – и больше ничем ему помочь не могла. Подавляя готовый прорваться тоскливый вопль, Слава звонил Марине, в надежде услышать, что без него жена не справляется и они с Ваней возвращаются домой. Но в жизнерадостных ответах Марины ничего подобного и в помине не было.
Наступил вечер пятницы. Прошла уже целая неделя Славиных мучений. Он с ужасом думал о бесконечных двух выходных без сына, которые ему предстоят. О том, чтобы ехать к предательнице Марине на ее новую съемную квартиру для встречи с ребенком, невозможно было и помыслить. А отдать Ваню на субботу и воскресенье жена отказалась, чтобы не путать и не травмировать ребенка временным возвращением в прежний дом. И Слава не мог не признать, что это справедливо. Но он не в силах был представить, как сейчас поплетется к себе, в это холодное, не согретое ничьим присутствием жилище, и проведет в нем такую бездну времени…