— А потом убивай второго, — продолжал сэр Джон. — И не мечом, меч тут бесполезен. Лупи выродков алебардой: оглушай, ломай ноги, руби череп. Свалишь второго — и третьему до тебя придется тянуться через два трупа.
— Копьем, наверное, лучше, — задумчиво проговорил сэр Уильям.
— Тогда бей в забрало. Самое слабое место в доспехах. Пусть помучаются.
Французам оставалось всего полсотни шагов. С флангов в приближающегося врага еще летели редкие стрелы. Лучники, стоявшие между отрядами в центре войска, готовились уйти и освободить место латникам. Сдвинув ряды, те образуют единую укрепленную линию защиты. Пока же последние стрелы еще разили французов. Один, со стрелой в животе, упал на колени и откинул забрало, извергая рвоту пополам с кровью, и тут же упал в грязь, под ноги шедших следом.
— Мы стоим в три шеренги, — продолжал сэр Джон. — А у французов строй — двадцать рядов. Задние будут напирать на передних, толкая их на наши копья. — Он неожиданно улыбнулся: — И кроме того, Уильям, у нас давно вышло все вино, поэтому мы трезвые. А у них наверняка пол-армии навеселе. Так что Бог за нас.
— Ты в это веришь?
— Верю ли? — рассмеялся сэр Джон. — Да я это знаю! А теперь всем приготовиться!
Шум нарастал, со стороны французов неслись боевые кличи. Слева от сэра Джона враги плотной толпой подступали к королевскому знамени, вознеся над строем зловещую алую орифламму. Сэр Джон перевел глаза на центр, где французы, нацелившись на удар, разразились кличем, ускорили шаг и пустились чуть ли не бегом, в погоне за победой выставив вперед копья.
— Сен-Дени! Монжуа! Монжуа! — неслись крики.
Англичане встречали врага улюлюканьем, как охотники, загнавшие зверя.
— Пора! — взревел сэр Джон. — Пора!
Сэр Мартин толкнул Мелисанду в грудь, опрокинув ее под росшие на берегу деревья.
— Вот и славно, — осклабился священник. — Так и лежи, будь умницей. Не вздумай! — При ее попытке отползти он угрожающе поднял руку, и Мелисанда замерла.
* * *
Сэр Мартин ухмыльнулся и полез в кошель на поясе.
— У меня с собой нож. Где-то тут был. Такой хороший ножик… Ага, вот! — Он показал ей короткий клинок. — Приставь нож себе к горлу, говорит Писание, если жаден ты. А я жаден, жаден, да только не хочу резать тебе горло, детка. Ну зачем тебе валяться в крови, это так неприятно! Поэтому будь умницей и лежи тихо, скоро все кончится. — Он хохотнул и опустился на колени, обняв ногами ее тело. — И все-таки надо тебя раздеть. Нагота священна, детка. В наготе истина, сказал наш Господь и Спаситель.
Выдуманная когда-то цитата по-прежнему звучала ему отголоском евангельской истины. Сэр Мартин, ухмыльнувшись, опустил левую руку на грудь вскрикнувшей Мелисанды, в его глубоко посаженных глазах мелькнуло безумие. Девушка не смела двинуться: нож приближался к ее горлу. Рукой она незаметно нащупала мешок и осторожно потянула к себе.