— Если сможете натянуть тетиву, — проговорил Томас, по-прежнему стоя на коленях у алтаря, — получите право выстрелить.
Жанетта была слишком горда, чтобы признаться в неудаче, и слишком задета, чтобы не попробовать. Скрывая усилия, она лишь сумела чуть согнуть черное тисовое цевье и с гневом отшвырнула стрелу прочь.
— Одной из таких стрел убили моего мужа, — с горечью проговорила графиня.
— Я всегда удивлялся, почему вы, бретонцы и французы, не научитесь стрелять ими. Начните учить вашего сына лет в семь-восемь, и в десять он будет разить насмерть.
— Он будет рыцарем, как его отец. Томас рассмеялся.
— Мы убиваем рыцарей. Их доспехи не настолько прочны, чтобы устоять против английских стрел.
Жанетта содрогнулась.
— О чем ты молишься, англичанин? О прощении?
Томас улыбнулся.
— Я возношу благодарность, мадам, за то, что мы шесть дней скакали по вражеской стране и не потеряли ни одного человека.
Он поднялся с колен и указал на красивую серебряную шкатулку на алтаре. Это была рака с маленьким хрустальным окошком, оправленным каплями цветного стекла. Томас заглянул в окошко и увидел маленький черный комочек плоти примерно с мужской большой палец.
— Что это? — спросил он.
— Язык святого Ренана, — вызывающе ответила Жанетта. — Когда вы вошли в город, его украли, но Господь проявил свою доброту, вор на следующий день умер, а реликвия вернулась на место.
— Господь действительно добр, — сухо заметил Томас. — А кто этот святой Ренан?
— Великий проповедник, изгнавший из наших поместий нэнов и гориков. Они все еще живут в диких лесах, но молитвы святого Ренана отпугивают их.
— Нэнов и гориков? — переспросил Томас.
— Это духи, — объяснила она. — Злые духи. Когда-то они заполонили все эти земли, и я каждый день молюсь святому, чтобы он изгнал эллекин, как раньше изгнал нэнов. Ты знаешь, что такое эллекин?
— Это мы, — с гордостью ответил Томас.
Жанетта поморщилась от его тона.
— Эллекин, — сказала она холодно, — это мертвецы, у которых нет души. Мертвецы, которые вели такую порочную жизнь, что дьявол возлюбил их и избавил от мук ада, он дает им своих коней и напускает на живущих. — Она подняла его черный лук и указала на серебряную пластинку. — У тебя даже на луке образ дьявола.
— Это йейл, — сказал Томас.
— Это дьявол, — возразила Жанетта и запустила в него луком.
Томас поймал его. Он был слишком молод, чтобы не порисоваться, поэтому небрежным движением, будто не прилагая никаких усилий, натянул на него тетиву.
— Вы молитесь святому Ренану, а я помолюсь святому Гинфорту, — сказал он. — Посмотрим, чей святой сильнее.