Добравшись до квартиры, я позвонил брату. На западном побережье было всего девять часов. Ответила Моника.
— Алло?
— Александр там?
— И тебе привет, Маттиас. Александра нет. Завтра заключение крупной сделки, так что он еще в офисе.
— Моника, ты говорила, что вы с Элизабет были как сестры, правильно?
— Ну, мы были семьей на протяжении восьми лет.
— Да-да, конечно. Ты знала, что Грейс пыталась связаться со мной, и Элизабет каждый раз находила способы укрыть от меня эту информацию? — Я был жестким, в голосе слышалось обвинение. — Ты хоть как-то помогала ей с этим крохотным обманом?
— Постой.
— Ну уж нет. Ты отдала ей гребаную семейную колыбельную. Ты все это время общалась с ней. Ты сама рассказывала мне, как она говорила тебе о Грейс, и что я помешан на ней. Грейс тебе не нравилась с самого начала, и я знал об этом. Вы обе ревновали к ней.
— Я через две секунды повешу трубку, если ты не замолчишь.
Я тяжело дышал, пульс был ускоренный. Во мне не осталось ничего, кроме яростного гнева и адреналина.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Я никогда не ревновала к Грейс. Она в твоей жизни была около пяти минут, и теперь ты меня обвиняешь в чем-то? Элизабет мне не говорила ничего, кроме того, что у тебя есть куча фотографий Грейс, которые ты отказываешься выбрасывать.
— Именно из-за Элизабет я не общался с Грейс на протяжении этих пятнадцати лет. И из-за нее же я, вероятно, до сих пор не женат на Грейс.
Моника тяжело вздохнула.
— Мэтт, ты такой мелодраматичный.
— Я даже не знаю, почему говорю тебе все это.
Моника молчала мгновение, а потом сказала:
— Думаю, потому что мы семья. — Ее слова удивили меня. — Тебе следует поспать, Мэтт. Ты на взводе. Мне жаль, если все то, что ты рассказываешь, правда. Никогда не думала, что Элизабет стала бы что-то скрывать.
— Как и я. Но она скрывала.
— Я передам Александру, чтобы он позвонил тебе, хорошо?
— Хорошо. Спасибо, Моника. Спокойной ночи.
Я пялился в окно до двух часов ночи. В голове был туман, потому я решил прогуляться и бессознательно добрел до улицы, на которой жила Грейс. Было невозможно тихо, пока я стоял, не сводя глаз с четырех одинаковых коричневых домов. Мне не было известно, в котором из них жила она — все дома были идентичными.
— Грейс! — закричал я.
Стоило позвонить ей и сказать: «Грейси! Грейс, пожалуйста, мне нужно поговорить с тобой!», но если ты очень сильно хочешь поговорить с кем-то в два часа ночи, то лучше нанести личный визит.
— Грейс, пожалуйста!
Мужчина на другой стороне улицы открыл окно и завопил:
— Пошел вон, не то я вызову полицию.