Я шмыгнула.
— Чего же?
— Этого. — Он наклонился и медленно и нежно поцеловал меня.
Когда он отстранился, то двинулся на другую сторону ванной комнаты, открыл шкафчик над раковиной и потянулся настолько высоко, насколько мог.
— Есть! Наина никогда не подводит. — Это была бутылка текилы. Он открутил крышку и сделал глоток. — Я за рулем, но ты развлекайся. Она поможет стать нечувствительной к боли от времяпрепровождения с моей семьей.
После трех больших глотков я почувствовала, как к лицу подступил жар. От текилы я мгновенно стала розовощекой и пьяной.
— Я готова.
Он взъерошил мои волосы.
— Так-то лучше. Теперь у тебя идеальный вид только что оттраханной. Давай заставим их ерзать.
Когда мы вернулись, все были в гостиной, стояли у блестящего рояля. Увидев нас, Моника выразила удивление. Пока я обмахивала себя, Александр, казалось, завидовал, а Чарльзу и Регине, судя по всему, было любопытно.
— Долго вас не было, — сказал Александр.
Пройдя мимо него, я пробормотала:
— Ага. Мэтт не теряет времени.
Усевшись на скамейку перед роялем, я в последний раз демонстративно обмахнулась руками, после чего разместила их на клавишах.
— Могу я сыграть вам что-нибудь?
— Это было бы замечательно, Грейс, — ответил Чарльз.
Текила проносилась по моим венам, расслабляя напряженные мышцы тела. Я приступила к игре, сначала не торопясь, давая мелодии литься. Затем музыка начала ускоряться, набирать обороты и громкость, извлекая всевозможные эмоции и выводя их на поверхность, словно то был духовный опыт. Так и хотелось закричать: «Могу я услышать ‘Аминь’?». Я закрыла глаза и играла на протяжении пяти минут, не упустив ни единой ноты.
Когда я закончила играть, наступила тишина. Волнуясь, я не сразу открыла глаза, и нервозность ушла, только когда я услышала аплодисменты. Сначала я посмотрела на сияющего Чарльза.
— Это было фантастически, Грейс. Кто это был, Бах?
— Pink Floyd. «Comfortably numb» (Прим. пер.: «Приятное оцепенение»), — улыбнулась я.
— Ну, это в любом случае было прекрасно, — сказала Регина.
— Спасибо. — Я встала и заметила, что Моника стояла рядом с Мэттом и не сводила с него глаз. Мэтт этого не замечал, потому что глядел на меня и, полный гордости, улыбался широкой, подбадривающей и сияющей улыбкой в миллион мегаватт.
Пока я шла к нему, он подставил пальцы к лицу, делая вид, что они — воображаемая камера, и он делает несколько снимков, одними губами проговаривая: «Ты охерительно красивая».
Моника все это видела, но что было лучше всего, так это то, что Мэтту было все равно, видела она что-то или нет. Я не была уверена, существует ли она для Мэтта вообще. Как только я подошла к нему, Александр ударил Мэтта по спине.