— Чем могу вам помочь, мисс Дебора? — игривым тоном произнес доктор, решив проблему того, как обращаться к человеку, которого он лечил в детстве и который достиг определенных успехов в своем ремесле, но тем не менее так и не стал ровней Викери.
Бросившись в воду, я рассказала о просьбе Гейл узнать в последних неделях жизни ее матери.
— Вы ведь лечили Дженни Уайтхед, не так ли?
— Нет-нет, что вы. Неужели у ее дочери сложилось это ошибочное мнение?
— Я просто предположила, что поскольку она жила в соседнем доме…
— А, понимаю. Естественное заблуждение. — Доктор Викери поднял полный стакан чая в сплетенных руках. На холодном стекле блестели капельки воды, срывавшиеся на каменные плиты пола. — Нет, Дженни Уайтхед переехала сюда из Доббса, и я уверен, что она продолжала пользоваться услугами семейного врача, доктора Брюэра, если не ошибаюсь. Он уже умер. Правда, изредка ко мне обращался Джед Уайтхед, и я был первым, кто осмотрел малышку, когда ее нашли, поскольку ее педиатр был в Роли. Она была в ужасном состоянии! — Он покачал головой. — Поразительно, какой жизнеспособностью обладают дети. Если я поцарапаю руку, она будет заживать дней десять. Если поцарапать руку младенцу, через двадцать четыре часа нельзя будет найти и следов царапины.
Отпив большой глоток, доктор Викери поставил стакан на столик.
— Но вы время от времени все же виделись с Уайтхедами? — настаивала я. — Я хочу сказать, не только с Джедом. Ведь их двор примыкает к вашему саду.
Пышная молодая зелень в глубине сада полностью заслоняла вид, но я знала, что тесный дом, который когда-то снимали Уайтхеды, по-прежнему там.
— Нет, я с ними не встречался, — поспешно ответил доктор Викери.
Миссис Викери, ползающая на коленях вдоль грядки, снова оказалась в пределе слышимости.
— А ты, Ивлин? — окликнул ее он. — Тебе приходилось по-соседски разговаривать с Дженни Уайтхед?
— Я лишь попросила ее однажды указать няньке, чтобы та не мешала Майклу.
Она не оторвалась от своих ирисов. Когда работает радар, незачем видеть пламя взрыва, чтобы узнать о прямом попадании в противника.
Доктор Викери, казалось, не понял намека жены.
— Мешала Майклу? — переспросил он.
— В ту весну он писал натюрморт, который сейчас висит над камином в обеденном зале. Мои тюльпаны.
— Ах да. Твои тюльпаны. Но чем нянька ему мешала?
— Чарльз, не будь таким тупым. Разве ты не помнишь, как ругался на нас Майкл, когда мы разговаривали, мешая его работе?
— Но молодой мужчина весной, несомненно, простит молодой девушке то, что не прощает родителям?
Откинувшись назад, миссис Викери смерила мужа убийственным взглядом, и у меня мелькнула мысль, не удается ли тому каким-то образом обманывать себя насчет Майкла? Но затем, увидев вкрадчивую усмешку, в которой изогнулись его жестокие губы, я поняла, что обманывать себя приходилось не доктору Викери.