– Можешь ее даже живьем сожрать – тот, кто предает, не заслуживает легкой смерти.
Я едва дышала, пока странный барс меня обнюхивал. Из его пасти стекала вязкая слюна, пачкая мои штаны и тунику.
– Децем, что это за чудище? Оно из нашего мира? – спросил уже успокоившийся Холгер. При этом в его голосе звучал явный интерес исследователя. – Откуда ты его вытащил?
Так генерал возмущался для вида? Гад! То, что я едва стояла на ногах от страха, его тоже не волновало. Он еще хуже, чем я подумала!
– Я призвал одного из слуг Эшкиля и разрешил занять тело животного, – самодовольно сознался темный. – Тварь из низших, но зато умеет выслеживать и настигать добычу.
Выслеживать и настигать? Ох, спасибо, радость моя безгранична!
– Ты уверен, что эта тварь будет тебя слушаться? И однажды ночью не решит нами закусить?
– Ты ли это, отважный Рон? – довольно хохотнул чародей. – Приятно видеть, что и ты чего-то боишься, что есть и у тебя уязвимое место.
– Если принцессу сожрут, как я избавлюсь от проклятия? А я больше всего на свете хочу избавиться от него, – тихо сознался герцог и еще ниже опустился в моих глазах.
Потому что нельзя решать свои проблемы за чужой счет. Это неблагородно и низко.
Ох, подумала так о герцоге и вспомнила о себе. А ведь именно так поступаю я. Осуждая его, забываю о собственных грехах. И то, что думаю о стране, меня не оправдывает. Прости меня, Милосердная Мать, я не имею права думать о Кайроне Холгере плохо, если сама не лучше.
– Если ради того, чтобы убрать со щеки твой знак, придется пожертвовать принцессой, – воин помолчал, хмуро глядя куда-то вдаль, – значит, пожертвую. У нее судьба такая – быть разменной монетой.
Гнев, страх, обида. Чувства смешались. Ненавижу! Ненавижу Холгера! Как же я его ненавижу!
– Ну же, Рина, не дуйся, он правду говорит. – Чародей, о котором я на время забыла, дернул меня в свои объятия.
– Отпустите меня!
Как ни брыкалась, темный получил, что желал – короткий, но жадный поцелуй обжег мои губы.
– Ни за что, ваше высочество, – усмехнулся Тенебриш и снова поцеловал. – Я вас никогда не отпущу.
Чем сильнее трепыхалась, тем грубее и наглее были его ласки. И я прекратила сопротивляться. Наоборот, обмякла в объятиях мерзкого темного.
– Думай обо мне, Рина. – Мужчина заглянул в мои полные злости глаза. – Думай все время.
Ага, сейчас… После всего, что он мне сделал? После отданного твари приказа убить меня? Если и буду, то только мечтая, каким способом он умрет. Очень хотелось произнести это вслух, но я благоразумно промолчала. Я даже губы не стала вытирать, хотя очень хотелось.