Передние шеренги, придавленные задними, в которые постоянно вливались новые подкрепления, давили друг на друга все сильнее и сильнее. Иван, зажатый со всех сторон, уже не контролировал свое тело, как щепку в бурном потоке его крутило в толпе, бросая в разные стороны, и этому сопротивляться не было никакой возможности. Грудь сдавило, не давая вздохнуть, ноги иногда отрывались от земли и тогда боец висел, зажатый между людьми, не чувствуя под собой твердой опоры. В голове у милиционера появился шум, а окружающие предметы перед глазами стали расплываться. Ивану стало по-настоящему страшно, что сейчас он потеряет сознание и свалится на дно этого неконтролируемого человеческого моря, где сотни ног будут топтаться по нему, втаптывая в грязь, а выбраться сил уже не будет. Когда он представил все это, к горлу подступил спазм. Иван выдавил из горла крик:
– А-а-а…
Рыча и отталкивая не дающих ему дышать людей, как утопающий, цепляясь за все, что попадалось под руку, он уже плохо соображал. Ему уже было все равно, кто возле него – друзья или враги. Мозг кричал: «Дышать! Воздуха!». Человек хотел жить и готов был бороться за это. Кто-то ударил Журбу в лицо, но он не обращал на это внимания. Поднявшись на руках над неспокойным человеческим потоком и почувствовав, что грудь перестало сдавливать, Иван сделал первый глубокий вдох теплого воздуха, поднимающегося над сотнями распаренных тел. В голове толчками пульсировала кровь, перед глазами понемногу стало проясняться. Милиционер увидел впереди море колышущихся оранжевых касок, а сзади такое же море черных шлемов «Беркута». Толпа пришла в движение, и боец опять соскользнул в строй. Уже наученный своим горьким опытом, выставил вперед локти, стараясь сохранить немного пространства. Через некоторое время в духоте и давке недалеко от Ивана стало плохо парню лет тридцати, одетому в синюю болоньевую куртку и толстый бежевый свитер под горло. Всхлипнув, он закатил глаза и стал сползать вниз. Его тут же подхватили товарищи и стоявшие рядом спецназовцы, подняв над головами, аккуратно стали передавать к краю человеческой массы. Позади строя «Беркута» было слышно рычание машин и звонкий визг болгарок и бензопил. Сооружение майдана постепенно таяло. Коммунальные машины увозили мусор. Задача была выполнена.
– Стой! «Беркут», стой! – услышал сзади себя Иван.
Медленно бурное человеческое море успокаивалось. Противники, тяжело дыша, смотрели исподлобья друг на друга. Между враждующими сторонами с края стали вливаться небольшим ручейком вэвэшники со щитами, оттесняя активистов от «Беркута», становясь разделительной линией. Кое-где возникали конфликты между солдатами и разгоряченными майдановцами. Они пытались вырвать щиты из рук солдат или не пускали их дальше. За товарищей вступались «Беркута» и возникали драки, которые быстро растаскивали с одной стороны офицеры, идущие вместе с солдатами, а с другой спортивные парни в коротких черных куртках, появившиеся сразу, как только пошли вэвэшники. Отойдя за спины срочников, Иван осмотрелся по сторонам. Вокруг были незнакомые лица бойцов из других областей.