– Просто уходи, – сказала она вслух.
– Послушайте меня, маленькая Шарлотта…
– Для тебя я – леди Шарлотта…
– Нет, вы малышка Шарлотта и…
Она схватила со столика зеркальце с ручкой и швырнула его в Марию. Та взвизгнула. Шарлотта, разумеется, не целилась в нее, и зеркало разлетелось на куски, ударившись о стену. Мария выскочила из комнаты.
«Теперь я знаю, как с ней обращаться», – подумала Шарлотта.
И вдруг поняла, что одержала маленькую победу. Довела до слез мать и выгнала из своей спальни Марию. Это уже кое-что. «Я показала, что могу быть сильнее их. Обе заслужили то, что получили. Мария наябедничала маме за моей спиной, а мама меня ударила. Но они не дождались, чтобы я начала извиняться и обещала стать паинькой. Я сумела за себя постоять, и могу этим гордиться.
Вот только почему мне еще и немного стыдно?»
«Господи, как же я себя ненавижу! – думала Лидия. – Я ведь знаю, что чувствует Шарлотта, но не в силах признаться, насколько ее понимаю. Я постоянно теряю контроль над собой. Я сильно изменилась в последнее время. Прежде мне всегда удавалось вести себя спокойно и с достоинством. Пока она была маленькой, я только посмеивалась над ее проказами. Но теперь она стала женщиной. Боже мой, что же я натворила? В ней ведь течет кровь ее отца. Она пошла в Максима – это несомненно. Что мне теперь делать? Я мнила, что если буду считать ее дочерью Стивена, она постепенно станет такой, какой могла бы быть его дочь: невинной, женственной, до мозга костей англичанкой. Но не вышло. Все эти годы дурная кровь бродила в ней, дремала до поры, а теперь начала проявляться: лишенные нравственных устоев, ее русские крестьянские предки заявили о себе. И когда я это замечаю, мной овладевает страх. Я чувствую себя беспомощной. Я проклята. Проклятие лежит на всех нас. Грехи предков передаются потомкам даже в третьем и четвертом поколении. Когда же я буду прощена за свои прегрешения? Максим – анархист, вот и Шарлотта стала суфражисткой. Максим – прелюбодей, а теперь и Шарлотта заговорила о тринадцатилетних матерях. Она понятия не имеет, насколько это ужасно, когда тобой овладевает безудержная страсть. Это разрушило мою жизнь. Разрушит и ее, вот что страшит меня больше всего и заставляет кричать, рыдать, биться в истерике и раздавать пощечины. Но, Боже милостивый, не дай ей уничтожить себя! Она – все, ради чего я жила. Я запру ее в четырех стенах. Ах, если бы только она успела выйти замуж за хорошего молодого человека, прежде чем окончательно собьется с пути! Прежде чем все вокруг поймут, что она дурного происхождения. Хорошо бы этот Фредди сделал ей предложение еще до конца сезона. Наилучший выход из положения. Я должна приложить все усилия, чтобы так и произошло. Я обязана выдать ее замуж как можно быстрее! И тогда она уже не сможет встать на путь саморазрушения. Появится ребенок, потом, глядишь, второй, и у нее просто не останется времени ни на что другое. Необходимо устраивать ей встречи с Фредди как можно чаще. Она хороша собой и станет прекрасной женой для сильного мужчины, который сумеет обуздать ее натуру, для здравомыслящего мужчины, который станет любить ее, не пробуждая в ней низменных желаний, для мужчины, который будет спать в отдельной комнате и делить с ней постель раз в неделю при выключенном свете. Фредди подходит на эту роль идеально. С ним Шарлотте никогда не придется пройти через то, что выпало на мою долю. Она не узнает на собственном горьком опыте, что похоть – это разрушительное зло. И тогда мои грехи не передадутся еще одному поколению. Тогда Шарлотта не повторит моих ошибок. И эта девочка считает, что мне хочется сделать ее себе подобной! Если бы она только знала! Если бы только знала!»