Получив отрицательный ответ, он стал интересоваться моей родословной. Я сказал ему, что по отцовской линии мои предки были чистокровными русскими и жили в Саратовской губернии, и мне они известны, в том числе и по фотографиям, до прапрадеда включительно. По материнской же линии я не исключаю, что была какая-то примесь польской крови, так как, по рассказам матери, родившейся в Витебской губернии, мой прапрадед в 1883–1884 годах за участие в польском восстании был осужден и лишен «всех прав и состояния», находился под надзором полиции, правда, недолго: вскоре после вынесения ему приговора он умер. Но ведь это тоже славянская кровь. Тогда немец, извинившись, попросил разрешения осмотреть мою голову. Я не стал возражать, поскольку мы сидели с ним в отдельном помещении. Ощупав ее, он заявил, что череп у меня нордический, как у представителя высшей расы. Засмеявшись, я ответил: «А ведь доктор Геббельс и Розенберг говорили, что мы низшая раса и подлежим на этом основании уничтожению. Ведь я же славянин по всем параметрам!». В конце концов, еще раз осмотрев мою голову, он признал несостоятельность фашистской расовой теории, хотя, я полагаю, у него и раньше должны были бы быть сомнения на сей счет. Так что, видимо, правильно сформулировано Юлианом Семеновым: «характер твердый, нордический», что может, однако, не хуже звучать и просто как «северный, славянский»!
Выслушав меня, Михаил Иванович заметил, что хорошую характеристику я заслужил своим трудом, а он всего-навсего объективно изложил ее на бумаге.
— В целом-то у тебя, — сказал он, — в личном деле почти все характеристики положительные, если не считать отдельных оценок, носящих сугубо субъективный характер. Вероятно, кому-то ты не очень нравился. Но не огорчайся: правда и объективность непременно восторжествуют раньше или позже. Ведь в жизни так не бывает, что сегодня человек по всем статьям хороший, а завтра — наоборот, потом снова хороший, хотя при этом ничего не изменилось! Присущие человеку качества все-таки сохраняются!
После отъезда Огородника на юг через руководство профкома завода «Серп и молот», не без участия В. И. Гречаева, без особых проблем был решен вопрос с его соседкой и сыном, благо она была ударником производства, а сын— отличником. В школе им была выделена бесплатная профсоюзная путевка в детский санаторий на крымское побережье. Путевка, как и полагается в таких случаях, была «горящей», и они срочно выехали на юг. Радости мамы и сына не было предела! Довольны были и мы.
За время отсутствия Огородника в квартире с санкции прокурора был произведен обыск с участием бригады оперативно-технического отдела. Осмотру подверглись и его комната, и места общего пользования. В принципе, ничего особо интересного мы там не обнаружили, однако обратили внимание на то, что Огородник, как правило, носки и рубашки не стирал, выбрасывая грязную одежду в находившийся в квартире мусоропровод. Конечно, это дело каждого — стирать или выбрасывать. Но при его довольно скромном денежном содержании подобная вещь выглядела несколько необычно. Бросились в глаза и пустые, но тщательно вымытые банки из-под башкирского меда. Это показалось нам довольно странным при его-то барском отношении ко всему остальному. И только несколько позже мы узнали, для чего они предназначались.