На Пилар Суарес Баркала, по свидетельству очевидцев — ее ведь довольно хорошо знали многие сотрудники советского посольства и их жены, — это совсем не похоже.
И далее. Первоначально американцы предполагали, как пишет Пит Эрли, что Огородник— не кто иной, как агент КГБ или ГРУ.
«Эта точка зрения быстро изменилась, когда в информационно-аналитическом директорате прочитали, что передал агент. Советское посольство в Боготе вряд ли можно было назвать горячей дипломатической точкой, но посол постоянно знакомился с потоком телеграмм из Москвы, которые объясняли позиции Кремля по отношению к Латинской Америке и вопросам, обсуждаемым в Организации Объединенных Наций.
Материал был взрывным… Через семь месяцев после вербовки агент объявил, что его отзывают в Москву для работы в Управлении общих международных проблем Министерства иностранных дел. Это было одно из наиболее важных и хорошо охраняемых подразделений МИД. Каждый советский посол должен был представлять в министерство ежегодный отчет, анализирующий ситуацию в стране пребывания, с оценкой того, что делает посольство для достижения целей коммунизма. Через Огородника ЦРУ могло видеть мир точно таким, каким его видело советское руководство.
Огороднику выдали специальные шифр-блокноты с индивидуальным шифром. Только человек, имеющий идентичный блокнот, мог расшифровать сообщение. ЦРУ снабдило его также шпионской фотокамерой „Т-100“, замаскированной под обычный тюбик губной помады, но способной делать сто снимков[17]… Огороднику дали псевдоним Тригон… Очень скоро пришлось решать неожиданно возникшую проблему… Тригон попросил передать ему пилюлю со смертельным ядом, чтобы проглотить ее, если его схватят в Москве… ЦРУ занималось изготовлением „L“ (смертельных) пилюль… В редких случаях во время Второй мировой войны их выдавали офицерам, которых посылали за линию фронта… Тритон упорно настаивал на своем, поэтому техническое подразделение ЦРУ запрятало пилюлю в зажигалку и отправило агенту. Несколько месяцев спустя Тритон дал знать, что ему нужна другая такая же пилюля, поскольку он потерял зажигалку. Управление выслало ему еще одну, запрятанную в дорогой авторучке.
В Москве Тритон стал фотографировать сотни советских дипломатических телеграмм, включая секретные донесения, написанные советским послом в Соединенных Штатах Анатолием Добрыниным и Олегом Трояновским, советским представителем при Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке. Материал Тритона был таким важным, что ЦРУ ввело отдельную систему его распространения. Дипломатические сообщения, которые Тритон фотографировал, переводились и дословно печатались на страницах с синим окаймлением. Они стали называться „синеполосными докладами“ и доставлялись с курьером в Белый дом, Государственный департамент и Совет национальной безопасности. Было известно, что Генри Киссинджер внимательно изучал их».