Саня Дырочкин — человек общественный (Ласкин) - страница 43

— Едва заставили выпить бульона, — сказал Федя. — От всего отказывается.

Мы вышли в коридор.

Нужно было срочно решать, что ещё можно для собаки сделать.

— Ребята! — без обиняков начал Севка, у которого, как известно, всегда рождались новые планы. — В бабушкиной записной книжке я нашёл адрес того ветеринара. Когда у нас болел Барсик, то, помню, бабушка говорила, что у такого доктора и она была бы не прочь полечиться. Дырочкин, — обратился ко мне Байкин за поддержкой, — ты же вчера видел, как силён и здоров мой Барсик? А ведь раньше он тоже был критически болен.

Я только пожал плечами. При чём тут Барсик, его всего-навсего мазали от чесотки?! Байкин, конечно, преувеличивал тяжесть кошачьей болезни.

Впрочем, в одном он был прав: собаке врач необходим. И немедленно.

Я посмотрел адрес: ветеринар жил примерно в четырёх остановках. Мы должны были безотлагательно к нему поехать.

— Там кинотеатр, — вспомнил я остановку. — Мы бывали на этой улице с мамой.

— Значит, едем?! — сказал Севка.

Федя тоже захотел ехать, пришлось уговорить его остаться около больной собаки.

Зашли в комнату попрощаться с Фенькой, приободрить её взглядом. Бока у собаки вздымались. У морды лежала нетронутая конфета.

— Держись, псинка, — сказал я как можно твёрже. Собаки, говорят, по голосу всё понимают. — Через час будем с ветеринаром!

Фенька закрыла глаза, точно поблагодарила нас с Севкой. У меня сердце сжалось.

Я готов был ехать за ветеринаром для неё хоть на Северный полюс.

То ли трамвай полз, как гусеница, то ли нам так не терпелось, но дорога, казалось, никогда не кончится. Мы вставали с мест, смотрели в окна, боялись пропустить нужную остановку.

— Если собака погибнет, то я пойду к директору бани и всё расскажу, — пригрозил я вполне конкретному человеку, которого рядом не было.

Севка сжал мой локоть.

— Мы вместе пойдём в баню! — поклялся он.

Дом, в котором жил ветеринар, стоял в глубине новостроек. Четырёхэтажный, он словно бы затерялся в этом районе среди двенадцати- и шестнадцатиэтажных.

Погода к вечеру стала хуже, валил снег, как в феврале, но был он уже по-весеннему мокрым, прилипал к лицу, быстро таял.

Парадную мы отыскали сразу.

Судя по номерам квартир, ветеринар жил на последнем этаже.

Мы взбежали наверх.

На дверях висела табличка:

— Здорово, что он Кролик! — восхитился Севка. — Наверное, вроде доктора Айболита.

Фамилия словно бы обещала удачу.

На душе стало спокойнее. Я нажал на кнопку. И пока мы ждали, Севка обил снег с моей шапки, с воротника, с ботинок, принялся чистить себя. Входить в чужую квартиру мокрыми — это значит не понравиться хозяевам. Мы понимали: нужно произвести самое приятное впечатление на ветеринара.