Трачу еще немного времени, чтобы окончательно утвердиться в этой мысли. Мир вокруг должен стать как минимум обыденным, в идеале — скучным и почти родным.
Воздух вокруг черный. Как уголь, как сажа. Я бы сказал непроглядно черный, но это будет ошибкой. Видно как раз все отлично. Ни солнца, ни луны или звезд, ни каких-либо иных источников света нет, но вокруг светло. Нет, неправильно. Вокруг темно, очень темно, просто это не мешает видеть. Скорее, наоборот. Если на горизонте вдруг появится человек, я его не просто увижу, а смогу различить цвет его одежды. В этом я уверен, значит, так оно и есть.
С черным светом примирить разум непросто, и я неспешно сажусь на песок. Сквозь легкие джинсы к телу проникает тепло. Это успокаивает. Вокруг ночь, правильная ночь. Я запрокидываю голову к небу. Только такое небо здесь и должно быть, черное, бездонное. Как нелепо и вычурно смотрелись бы на нем звезды! Разумеется, их здесь нет и быть не может. Одна-единственная, самая маленькая и никчемная звездочка непременно испортила бы все совершенство этого неба. Я ложусь на спину и пристально исследую все пространство надо мной. С огромным облегчением убеждаюсь в полной, абсолютной, идеальной чистоте неба. Хорошо, когда кругом все правильно!
Здорово, что темная ночь такая светлая. О земных ночах, когда темноту разгоняет свет сторонних источников, я думаю почти с отвращением. Не понимаю, что может быть естественней черного света. Любой другой свет мне сложно себе представить.
Встаю на ноги. Снова оглядываюсь. Верчу головой вправо... влево, и панорама Тоннеля как на ладони. Взгляду зацепиться не за что, и это, в самом деле, неудачно. Должна быть какая-то цель, направление... Тоннель никогда не повторяется. Иногда передо мной стеной вырастал лес, и нетрудно было догадаться, что. только пройдя через него, я достигну Белого шара. Иногда я оказывался в лабиринте, и мне приходилось искать выход. Порой Тоннель вообще не имел ассоциаций ни с чем из привычного мира. Но определить, в какую сторону надо идти, всегда не составляло труда.
А тут пустыня. Спереди песок и сзади песок. И слева, и справа, и по диагонали. Причем, ровненький такой. Никаких тебе барханов. Так бы я выбрал самый высокий, за который не проникает взгляд, и убедил себя, что Белый шар за ним. И скорее всего, так бы оно и было. Ведь мое убеждение — это почти истина в мире Тоннеля. А тут пляж, а не пустыня.
Пляж... Я торопливо закрыл глаза. Пляж. Просто очень большой пляж. Как в бородатом дурацком анекдоте. Я почти отключил все чувства, усилив до предела осязание. Моя кожа сверхчувствительная, наверное, укуси меня сейчас комар, я бы умер от болевого шока. Но здесь нет комаров. Здесь есть... ветер. Очень, очень слабый, едва ощутимый даже моим гипер-осязанием. Но я все же почувствовал его прикосновение к правой щеке. Ночью ветер дует с суши.