Элиот взял в руки томик, озаглавленный «Краткий обзор философии Аристотеля». Привычные, в чём-то родные слова эхом отозвались в глубинах души, наполняя новой энергией. Да, может быть, придётся следовать по течению, но это не значит, что нельзя выбрать транспорт. Элиот возьмёт лодку и вёсла и попытается избежать порогов, а то и вовсе двинуть против течения. Да, может, сил у него и немного, но он сделает всё, что может. И начнёт с малого.
Элиот принялся собирать книги в аккуратную стопку. Идеи летали в подсознании со скоростью пуль, складываясь там, в глубине, в красивый узор. В сознании же в ритме пульса билась одна мысль.
Он ни за что не опустит руки.
Складывалось ощущение, что после разговора с Фалбертом само мироздание ополчилось против Вероники.
С вечеринкой на троих ничего не вышло. Сначала Санни, а затем и Джереми отказались покинуть свои комнаты в общежитии. Они говорили что-то вроде того, что очень устали и хотят отдохнуть, но Веронику терзали сомнения насчёт того, что их боги-хранители вышли на связь и тоже запретили объединяться с другими чемпионами. Может, оно и к лучшему – не придётся нарушать слово, данное Фалберту – но из-за этого в глубине души зародилось острое чувство одиночества, как когда-то во время командировки в Дивеево. Правда, тогда Веронике удалось вернуться не одной, но сейчас это вряд ли могло повториться.
Алина молчала всю дорогу до Санктума. После возвращения, когда Элиот объявил, что боги исключили её из соревнований, она и вовсе ушла куда-то, не сообщив ничего соседкам, и вернулась глубокой ночью, когда все уже спали. Вероника понимала, что не готова простить подругу, но всё равно скучала по ней. В конце концов, она уже привыкла к этой своевольной девице, и её отсутствие оставляло такую же пустоту в душе, как и в комнате. И заполнить её было нечем.
Кайл тоже исчез. Вероника много раз звала его, упрашивала вернуться, злилась, пыталась выдержать равнодушный тон… Всё бессмысленно. Было ли это связано с тем, что она собиралась ему помочь, или с тем, что заключила сделку с богом света против его воли, Вероника не знала. Заставлять его возвращаться с помощью прямого приказа она не хотела.
Это походило на бесконечную пытку. Конечно, находиться в одиночестве Веронике было не впервой, но раньше всё было проще; тогда её не переполняли смутные предчувствия опасности и угрозы удара в спину. Несмотря на то, что все они здесь чувствовали зов Дара, Веронике казалось, что и от Санни, и от Джереми теперь можно ожидать чего угодно. Алина ведь смогла переступить черту? Что мешает этим двоим сделать то же самое?