А потом раздается тройное тук-тук-тук — и флейты и скрипки оглашают гостиную звуками контрданса «Сэр Роджер де Каверли». Первыми становятся тетушка Дженет и сэр Филип, за ними — мой папа с леди Бертрам. И еще пятнадцать пар, усердно повторяющие каждое их движение: взялись за руки, мулине, реверанс, разворот, проход через пары — и все по местам. Но вот папина партнерша потерялась, дети, путаются под ногами, и первая пара тоже распалась. Все смеются и встают уже для «Булочницы»: притоп, прихлоп, подскок! По правде говоря, все танцуют как попало. Леди Бертрам обмахивается веером. Жарко. Хочется пить. В золе потрескивают каштаны. Я счастлива, смотрю во все глаза и не могу наглядеться.
Кеннет
Вы не танцуете, мисс Черити?
Я не заметила, как он подошел. Он будто вырос за моей спиной.
Я
Я не умею.
Кеннет
Вы же сами видите, тут никто не умеет.
И вот я уже танцую, повторяя всё за Лидией. Оказывается, мы с ней одного роста, несмотря на два года разницы. Она искоса бросает на меня взгляды, ведь я танцую с Лисом. Внезапно раздается крик.
Она увидела крысу, карабкающуюся по шторе. Там, там, в самом темном углу гостиной! Джентльмены хватаются за палки. Я — за сердце. Джулиус! Видимо, кто-то открыл клетку. Охота на крысу объявлена. Мужчины обожают охотиться. Я зажимаю ладонями уши. Джулиус! Мне чудится, что он кричит. Сэр Филип предлагает спустить на него свою лучшую собаку. Но охота уже окончена. Крысу забили палкой. Бал для меня тоже окончен.
Я бегу к себе в спальню. Рыдаю в подушку одна-одинешенька.
Я отрываюсь от подушки. В дверном проеме стоит Кеннет с подсвечником в руках.
Кеннет
Крысу уже убили. Все снова танцуют.
Я
Это была моя крыса. Уходите.
Кеннет
Ваша крыса?!
Он осторожно подходит. Наверное, думает, что я сумасшедшая.
Я
Моя. Она сидела в клетке вон там, под комодом.
Кеннет садится на корточки перед комодом, на который я указала.
Кеннет
Действительно. Черная.
Я
Джулиус… там? Так это был не он?
Кеннет
Нет. Того звали Августус.
Он смеется и уходит, оставив меня одну в темноте.
В гостиной, кажется, никто не заметил моего кратковременного отсутствия, за исключением, возможно, Лидии. В полночь вносят чаши с горящим пуншем и рождественские пудинги, круглые как пушечные ядра, с воткнутыми сверху веточками падуба. Все хлопают в ладоши. Потом все поют и целуются под веткой омелы. Затем наступает ночь, и кто-то относит меня в кровать.
На следующий день мы возвращаемся в Лондон. У мамы разыгралась мигрень, а у папы болят зубы. Детская выглядит точно так же, как до отъезда. Мэри и Бланш слушают мои рассказы обо всем, что я видела.