Телефона, как назло, в кармане не оказалось.
«На столе забыл, что ли? Нет, вот он – в держателе…»
Петров вынул аппарат из гнезда на приборной доске и принялся одним пальцем искать номер Файбисовича, который давным-давно из «горячих» перекочевал куда-то в общий список.
Абонент недоступен.
«Блин. Давно симку, наверное, сменил… Стоп! Он же мне сегодня звонил! Номер должен был высветиться…»
Бизнесмен отвел глаза от дороги всего на какую-то секунду, а когда, найдя нужный слот и нажав «вызов», прижал трубку к уху, было уже поздно…
Высокий, уходящий куда-то ввысь, казалось, до бесконечности, борт грузовика стремительно надвигался слева. Была еще возможность уйти вправо, но там, за штампованным черно-белым профилем ограждения, темнела пустота… Отравленный алкоголем мозг в этот решающий момент принял неверное решение…
Дикий скрежет, слепящий свет фар встречных автомобилей, расцветающее радужными сполохами трещин ветровое стекло и пахнущий бензином ветер слились в причудливую, неописуемую словами комбинацию и разом, рассыпавшись мириадами отдельных пикселей, погасли…
[5]
1
Темнота настолько плотна и осязаема, что непонятно, открыты глаза или нет…
«Блин… Сто раз говорил Танюхе, чтобы не закрывала так плотно шторы! Ни черта не видно!»
Не то чтобы Александр боялся темноты… Какой же взрослый признается в этом? Просто не любил, что ли…
Раньше, в детстве – да.
Сколько раз прятался Саша с головой под одеяло, покрываясь потом при каждом подозрительном шорохе в комнате. Ночные страхи приходили из темноты до самой армии, да и потом иногда взрослого уже Александра мучили кошмары: он встает ночью в абсолютной темноте, ищет на стене выключатель, жмет на него раз, другой – и в панике понимает, что свет не зажжется… А непроглядная темнота дышит ужасом, неощутимым и ничем не выдающим себя, но от того не становящимся менее страшным…
Просыпался после таких сновидений Петров с бешено колотящимся сердцем, чтобы потом весь день чувствовать себя разбитым, словно ночь напролет разгружал на товарной станции вагоны с цементом. И не помогали никакие патентованные заморские таблетки, никакой алкоголь… Только работа, в которую можно уйти с головой, забыв обо всем на свете.
Тьма была не единственным признаком кошмара. В ушах стояла ватная тишина, а кожа не ощущала ни тепла, ни холода.
Самое страшное, что радикальное средство, позволяющее отличить сон от яви, не срабатывало. Не получалось сжать веки до цветных кругов под ними, до моря звездочек. Собственно говоря, век Саша вообще не чувствовал, равно как рук, ног и всего остального, не мог говорить и даже, вроде бы, не дышал.