На вкус «фрукт» напоминал хорошо тушенное почти без соли, но со специями мясо и, если бы не ядовито-оранжевая окраска, сбивавшая с толку, его волокнистая мякоть и по виду походила бы на мясо.
«Семенами не поделитесь? – пошутил мужчина, возвращая свою половинку сытного плода старику, который, в свою очередь, передал ее и свою голопузому мальчишке, наверное, прибежавшему на неслышный зов прадеда. Или прапрадеда. – Или не будут эти фрукты у нас расти?»
«Охотно поделимся, – серьезно кивнул старец. – Берите все, что хотите, – нам ничего не жалко для друзей».
«А что мы дадим вам взамен?»
Старик в ответ улыбнулся. На этот раз не только глазами. И странно было видеть эту неумелую улыбку на большеглазом лице сказочного эльфа.
«Друзья ничего не должны просить взамен. Дружба – это когда дают другу то, что ему нужно… Слышите?»
От селения доносилась причудливая, немного грустная, но очень красивая мелодия.
«Когда тело насытилось, дух требует своей пищи. Мастера дэйто радуют слух, – пояснил старец. – Не желаете послушать, друзья?..»
* * *
Когда настало время прощаться, Агафангел не знал, куда деть глаза. Саша уже знал, что он хочет остаться здесь, со своими новыми друзьями. И уже «дал вольную» старому товарищу. Друзьям надо давать то, что им нужно…
– Я буду продолжать миры исследовать, – фантаст все не хотел поднять глаза на возвращающихся друзей. – И все материалы – вам передавать. Пустите иногда домой? – криво улыбнулся он и, наконец, глянул прямо.
В глазах его стояли слезы…
Вместо ответа Саша крепко пожал ему руку, но не удержался и обнял.
Аборигены кучкой стояли поодаль и деликатно молчали. За них где-то далеко печально говорила одинокая дэйто…
«Ну и кто из нас дикари?» – задумчиво спросил ротмистр…
– Ну, вот и потеряли мы еще одного пилота всей этой халабуды, – заметил Михалыч, хозяйственно подбирая никуда, естественно, не девшееся барахло – каски, бронежилеты, автоматы, кажущиеся сейчас, при свежей еще памяти о покинутом идеальном мире какими-то уродливыми, никому не нужными дикарскими побрякушками. – Что-то мне не верится, что он оттуда выберется когда-нибудь. Хотя как знать… Я, когда первый раз после Афгана в Союз, Нюрке под бочок, вернулся – тоже думал, что ни в жисть туда не вернусь. Ногу под поезд суну, руку топором оттяпаю, а не вернусь. Чтобы из теплой постельки, да от мягкой бабы, да снова под пули? Фиг, думаю, вам! И что ты думаешь? Недели не прошло, а засосало снова…
– Кстати, а чего это тебя тот старый перец «человеком в человеке» обозвал? И Нюрка эта глазастая у меня интересовалась…