Девушку неприятно укололи холодно-презрительные нотки.
– Не более безопасное и ни к чему не обязывающее, чем ваши связи с замужними женщинами. Не воображайте, что я слепа.
– Прямо в десятку! – улыбнулся Гай ленивой знакомой улыбкой. – Но заметь, я никогда не притворялся, что влюблен.
– Опять это слово, – с деланным упреком покачала головой Корри. – Для людей, которые даже не нравятся друг другу, мы, кажется, слишком много говорим о любви.
– По-моему, я знаю причину. Эскимосы больше всего боятся снега, потому в их языке семнадцать обозначений этого понятия, и они беспрерывно толкуют о нем, подробно обсуждают каждую метель, как любовник – предмет своей страсти. Вероятно, поэтому у французов так много названий для этого чувства, оно идет вразрез со всем, что они так ценят, – с логикой, разумом, расчетом…
По телу Корри разлилось странное тепло. Она не должна признаваться, что любит его, но может по крайней мере говорить о любви.
– Как по-вашему, она существует на самом деле?
Гай отвел взгляд.
– Думаю, да. Но приходит очень редко. И никогда не знаешь, где ее найдешь. Что твоя амбра, о которой я упоминал. Нельзя отправиться на охоту за ней, надо лишь иметь терпение, и в один прекрасный день, когда ее совсем не ждешь, море может принести комок амбры к твоим ногам.
– Значит, для нас надежда еще не потеряна.
– Мне бы хотелось в это верить.
Он остановился и повернулся к ней лицом. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Все вокруг находилось в движении – волны, планеты, путешествующие по своим орбитам. Только они застыли будто в волшебном сне.
– Я спрашиваю себя, – еле слышно вымолвил наконец Гай, – что, если это все-таки возможно…
– Что именно?
Почему-то Корри стала задыхаться.
– Начать сначала. Перечитать книгу и написать собственный конец.
– Не получится, – с деланной беспечностью бросила Корри. – Мы совершенно друг другу не подходим. Я никогда не доверюсь мужчине, который не знает, что такое бедность.
– Разумеется, – с легким сожалением кивнул Гай. – А я никогда бы не смог довериться женщине, которая не имеет ни малейшего понятия о жизни в роскоши. – Он немного помедлил, пристально изучая Корри. – Впрочем, может быть, ты скрываешь, что богата?
– К сожалению, нет. Но обязательно разбогатею. Когда стану знаменитой.
– Когда-нибудь… – Опять это сожаление в голосе. – Но тогда будет слишком поздно.
Еще одна томительная пауза. Наступающее море лизало их ноги, как огромный ласковый пес.
Гай взял руку Корри, почти рассеянно поднес к губам и легонько подул на пальцы. Девушка против воли вспомнила ту ночь в доме на улице Петра Сербского и растаяла от одного его прикосновения.