Воспоминания были ясными как день.
Дефект зрения проявился после изменения. Но эта слабость, как и трон, была частью его наследства. Дева-Летописеца определила план размножения, который усиливал самые ценные качества в мужчинах и женщинах, создавая социальную иерархию подобную кастовой системе. Хороший план, до определенных пределов. Как и всегда, когда дело касалось Природы-матери, закон подлости решил отколоть злую шутку… вот почему король с его «идеальной» родословной оказался слеп.
Раздраженный, он встал с кровати… и. разумеется, прямо на подушку, а не на пол. Когда нога заскользила, а баланс полетел к черту, он выбросил руки, чтобы удержать себя, но не знал, где именно находился в пространстве…
Роф рухнул на пол, левый бок вспыхнул болью, но это — не худшая часть. Он слышал, как Бэт продирается через мятые простыни к нему.
— Нет! — рявкнул он, отодвигаясь от нее подальше. — Я сам.
Когда его голос рикошетом отдался от стен полупустого лофта, ему захотелось пробить окно головой.
— Прости, — пробормотал он, отбрасывая волосы назад.
— Все нормально.
— Я не хотел срываться на тебя.
— Ты находишься в условиях стресса. Такое случается.
Господи, будто речь об обмякшем члене?
Боже, когда он ввязался в это королевское дерьмо, то мысленно принял обязательство носить корону, стать крутым мужиком, занять отцовское место, бла-бла-бла. Но злосчастная судьба была такова, что этот марафон продлится до конца его жизни… а он сдулся всего за два года. Три. Сколько там прошло?
Черт, а какой сейчас вообще год?
Видит Бог, он никогда не отличался терпеливостью, но оказавшись в трясине его слепоты с прошениями, которых он совсем не жаждал, он стал буквально взрыво-опасным.
Нет, секунду, там просто требовалось немного больше сдержанности, чем было у него… основная проблема была в его личности. Сражения — его лучшее призвание, а не правление на троне.
Отец был мужчиной пера; сыну по нраву меч.
— Роф?
— Что, прости?
— Я спросила, не хочешь ли ты поесть перед уходом?
Он представил, как возвращается в особняк, где повсюду снуют доджены, Братья, шеллан… и почувствовал, что задыхается. Он любил их всех, но, черт возьми, там совсем не было уединенности.
— Спасибо, но я съем что-нибудь за рабочим столом.
Длинная пауза.
— Ладно.
Роф оставался на полу, пока она одевалась, тихий шорох джинсов, скользивших по ее длинным, роскошным ногам, был подобен панихиде.
— Ничего, если я надену твою майку? — спросила она. — Моя рубашка никуда не годится.
— Да. Конечно.
Печаль Бэт пахла осенью и дождем, он ощущал ее как холод в воздухе.