Вот только прабабка, видно, догадалась о намерениях Вериники и предпочла жить вне храмовых стен. Нарсия Ирташ не стала взваливать на мои плечи непосильный груз: я ничего не забыла, но ненависть и безысходность не иссушили мое сердце. Благодаря её решению в моей жизни были Ирко и Мали – а чем бы я жила, если б воспитывалась в Дельконе?
Мне было над чем поразмыслить, но навязанный попутчик истолковал наше затянувшееся молчание по-своему и стал донимать меня расспросами. Где я была, что видела, впервые ли оказалась в Амэне? Я вкратце рассказала о Райгро, упомянула Ильйо и, конечно же, Делькону. Рэдлин же, услышав, что на земли Амэна я попала в первый раз, сказал:
– Если вы, госпожа, задержитесь в Мэлдине, то вам стоит увидеть Милест. На праздник Свечей многие служители Семёрки из дальних вотчин собираются в столице. Думаю, жрицы из Мэлдина не останутся в стороне. Таких храмов, как в Милесте, в северных княжествах не сыщешь, а ещё вы сможете увидеть море…
Храмы Милеста, так же, как и море, были мне совершенно безразличны, но я согласно кивнула головой. Во мне ещё теплилась слабая надежда, что говорливость амэнца на этом иссякнет, но он вновь начал задавать мне вопросы. На этот раз его интересовало, не слишком ли строги внутренние правила храмов Малики и то, как живется послушницам Милостивой. Эти вопросы показались мне по меньшей мере странными, и я напрямик спросила, зачем ему это надо. Амэнец смутился, но потом всё же произнёс:
– Моя невеста стала послушницей в храме неподалёку от Римлона. Это старое святилище: древнее вашей Дельконы, но совсем небольшое – служительниц наберется от силы десятка два. Уже три месяца она там, а я должен здесь всякое отребье на дорогах гонять.
Это замечание показалось мне интересным, и я искоса взглянула на мгновенно помрачневшего амэнца.
– И что же заставило твою невесту сделать такой шаг – родительская воля или какой-то данный ею обет Милостивой?
Вместо ответа Рэдлин наградил меня внимательным взглядом, но, заметив на моём лице лишь лёгкую заинтересованность, сказал:
– Все дело во снах. Из-за них Радуша и отправилась в Римлон.
Вот теперь амэнец меня действительно удивил, и дело тут было не только во снах.
– Радуша? Она – крейговка?
«Карающий» на моё изумление ответил понимающей улыбкой:
– Крейговка… Мой отец получил надел по последнему месту службы – в землях, которые стали принадлежать Амэну после очередной стычки с Крейгом. Наши с Радушой семьи оказались ближайшими соседями. Не скажу, что их это сильно радовало, но тесное соседство так или иначе приводило к общению, а детям оказалось проще сдружиться, чем взрослым.