Сабриэль шагнула назад, повернулась и вместе со своей бесценной ношей ринулась в Жизнь, призвав на помощь всю волю, чтобы пробиться сквозь заслоны обратно в шахту. На мгновение ей показалось было, что их отбросит назад, но тут они прошли сквозь преграду – словно иголка сквозь резиновую ленту.
Догнал их пронзительный визг – и ничего больше. Сабриэль осознала, что лежит на земле ничком, руки ее пусты и с промерзшего насквозь тела, тихо похрустывая, осыпаются кристаллики льда. Повернув голову, она поймала взгляд Моггета. Кот посмотрел-посмотрел на нее, закрыл глаза и снова заснул.
Сабриэль перекатилась на спину и поднялась на ноги – медленно, очень медленно. Все синяки и ушибы снова невыносимо заныли. И зачем только она очертя голову вдруг кинулась кого-то спасать и совершать безрассудные подвиги великой доблести? Но все получилось. Дух юноши снова здесь, в Жизни, где ему и место.
По крайней мере, так Сабриэль казалось, пока она не подняла взгляд на носовую фигуру. Внешне статуя ничуть не изменилась, хотя теперь девушка чувствовала в ней живой дух. Сабриэль озадаченно коснулась недвижного лица – пальцы ощутили древесные волокна.
– Поцелуй, – сонно мяукнул Моггет. – Вообще-то, достаточно просто подуть. Но рано или поздно тебе ж все равно придется с кем-то целоваться.
Сабриэль оглянулась на кота, гадая, не остаточные ли это симптомы помешательства, вызванного кошачьей мелиссой. Но Моггет вроде бы вполне пришел в себя и говорил вполне серьезно.
– Подуть? – переспросила девушка.
Ей ни капельки не нравилась мысль целовать всяких деревянных парней. Этот с виду очень милый, но кто его знает… Целоваться – это слишком для такого краткого знакомства. Чего доброго, он запомнит и навоображает себе невесть чего.
– Вот так? – Сабриэль набрала в грудь побольше воздуха, наклонилась вперед, выдохнула в нескольких дюймах от носа и рта деревянной статуи и шагнула назад посмотреть, что произойдет.
Не произошло ровным счетом ничего.
– Это все кошачья мелисса! – воскликнула Сабриэль, оглянувшись на Моггета. – Зачем ты только…
Она умолкла на полуслове. Послышался тихий шуршащий звук: и исходил он не от нее и не от Моггета. Фигура задышала, воздух со свистом устремился между резных деревянных губ, точно заработали старые, давно бездействовавшие меха.
Дыхание набирало силу, а вместе с ним в лицо постепенно возвращались краски, матовое дерево постепенно сменялось глянцевой плотью. Юноша закашлялся – и вырезанная из дерева грудь затрепетала, внезапно заходила ходуном: теперь он дышал тяжело и часто, точно спринтер после забега.