Глаза его открылись, и он встретил взгляд Сабриэль. Глаза красивые, серые, но мутные, расфокусированные. Юноша ее словно не видел. Он сжимал и разжимал пальцы, перебирал ногами – точно бежал на месте. Наконец спина его отлепилась от корабельного корпуса, он шагнул вперед и рухнул в объятия Сабриэль.
Сабриэль поспешно уложила его на землю, смущенно осознавая, что обнимается с нагим мужчиной, причем в обстоятельствах, разительно отличающихся от тех, что она когда-то воображала с подружками в школе или слышала от приходящих учениц, живших куда более приземленной и менее стесненной правилами жизнью.
– Спасибо, – произнес юноша, с трудом выговаривая слова, словно пьяный. Но вот он словно бы впервые разглядел девушку, точнее, ее сюрко и добавил: – Абхорсен.
И незнакомец уснул; уголки его губ чуть загибались вверх, насупленный лоб постепенно разглаживался. Теперь он выглядел моложе, нежели в виде носовой фигуры с застывшим выражением лица.
А Сабриэль все глядела на него сверху вниз, пытаясь не замечать невесть откуда накатившую непривычную нежность. Сходное чувство некогда заставило ее вернуть крольчонка Джейсинты.
– Надо бы принести ему одеяло, – неохотно проговорила Сабриэль наконец, гадая про себя, что, ради всего святого, на нее нашло и зачем она добавила к своим и без того сложным, непонятным обстоятельствам еще и эту ношу.
Похоже, теперь ей придется доставлять этого бедолагу в безопасное цивилизованное место, если такие еще остались.
– Я могу сбегать за одеялом, если уж ты никак на него не налюбуешься, – лукаво предложил Моггет. Кот так и терся о ее лодыжки, словно танцуя чувственную павану.
Сабриэль осознала, что и в самом деле глаз не сводит со спящего, и поспешно отвернулась.
– Нет, я сама схожу. Пожалуй, прихвачу заодно свою запасную рубашку. Может, и штаны кое-как налезут – мы вроде как одного роста. А ты, Моггет, оставайся на страже. Я быстро.
И она заковыляла прочь. Моггет проводил ее взглядом, затем обернулся к спящему. Неслышно подкрался, тронул розовым язычком знак Хартии на челе юноши. Знак вспыхнул, но Моггет не отдернулся – он смотрел и смотрел, пока символ не погас снова.
– Вот, значит, как, – пробормотал кот, втянув язычок и словно пробуя его на вкус.
Он вроде бы слегка удивился и не на шутку разозлился. Он снова лизнул знак и с отвращением помотал головой: миниатюрный Саранет на ошейнике тихонько звякнул, но как-то безрадостно.
Серый безжалостный туман, клубясь, полз вверх, обвиваясь вокруг него, как цепкий плющ, оплетал руки и ноги, обездвиживал и душил. Он так плотно прирос к телу, что бежать возможности не было, так туго спеленал, что мышцам под кожей не двинуться, векам – не моргнуть. И ничего не видно, только темно-серые кляксы дрожат перед глазами, как нанесенная ветром пена в зловонном пруду.