Навстречу нашим бойцам выметнулись несколько немцев, и завязалась рукопашная. Сдаваться они явно не собирались и дрались жестко, до последнего.
Лежа рядом с глухо подвывающим от боли в отбитых тестикулах полковником, я наблюдал недолгую схватку со стороны, прекрасно понимая, что соваться в нее как минимум глупо. Как говорили в моем школьном детстве, «двое в драке – третий – в…». Сейчас я был именно что третьим. Да и рукопашник из меня, честно говоря, не ахти какой, тут я Гелену практически не соврал.
Вот здоровенный парень со смутно знакомым лицом (лейтенант Наметов?!) бросается на штабс-фельдфебеля, раненного в руку. В руке лейтенанта отблескивает сталью НА-40[49], изгибом лезвия схожий с классической финкой. Немец неловко (из-за дырки в плече) вскидывает автомат, но уже поздно. Сергей перехватывает оружие за ствол, нанося клинком горизонтальный удар на уровне шеи. Фашист с похвальной быстротой отстраняется, выпуская оружие, и запоздало рвет из ножен свой клинок. Поздно. Наметов делает какой-то ловкий финт – и нож осназовца входит снизу вверх под ребра противника.
В нескольких метрах от них сошлись еще двое. Осназовец ударом ноги выбивает из рук фашиста винтовку, которую тот уже почти вскинул, однако тот быстро достает нож. Лезвия сталкиваются с немелодичным лязгом, далеким от легендарного «звона клинков». Отскочив, русский коротко выдыхает: «Сука!» – немец вторит ему: «Швайнехунд!» Снова сходятся, обмен ударами, обманный маневр, блок и контрблок – противники опять расходятся в стороны. Но тут за спиной фрица вырастает фигура в камуфляже. Резкая подсечка, «бранденбург» всей массой тела рушится на землю. Удар сверху вниз, быстрый, добивающий… Ну и правильно – здесь вам не турнирное ристалище, чтобы один на один сражаться по правилам. Тяжелые пурпурные капли, срываясь с клинка, пятнают траву и прелые листья, а нож уже возвращается назад, в нарукавные ножны. Немец хрипит, ноги конвульсивно дергаются, загребая подкованными каблуками сапог влажный лесной грунт.
Я перевожу взгляд чуть в сторону. Там возле дерева стоит на коленях, выронив пулемет, здоровенный немецкий диверсант. Пуля из «Нагана» угодила в шею, но фриц – могучий мужичина, никак не помрет. Рефлекторно пытаясь зажать руками горло, «бранденбург» ошарашенно смотрит на заливающую грудь алую артериальную кровь. Подскочивший боец приставляет трубку «брамита» к его виску и спускает курок. Голова фашиста резко дергается, и тело опрокидывается навзничь. Съехавшая каска накрывает залитое брызгами крови лицо.
Внезапно я встречаюсь взглядом с поднявшимся на колено Анхелем. В руке майора – пистолет, в глазах – безумие, ярость и жажда отмщения. Обостренное экстремальной ситуацией сознание успевает зафиксировать побелевший от напряжения палец на спусковом крючке и черный зрачок девятимиллиметрового ствола, отчего-то кажущегося жерлом крупнокалиберной пушки. Да твою ж мать! Между нами – метров пять, увернуться никак не удастся, как и промазать. Обидно, блин! Не нужна мне сейчас никакая «перезагрузка», не нужна! С-сука!!!