– Ничего страшного, оно только треснуло немного. Итак. Что мы будем делать остаток ночи? Мы можем быть примерными девчонками и смотреть «Дневник памяти»[16] или… мы можем заказать пиццу, купить пива и смотреть «Супер Майка ХХL».[17]
Супер Майк победил.
На следующий день мы с Эммой зашли в «Нужные вещи» и обнаружили Тристана, улыбающегося у кофейного аппарата.
– Привет, ребята! – сказал он с широчайшей улыбкой.
– Эй, Клещ! – воскликнула Эмма, залезая на один из стульев.
Он наклонился и пощекотал ее по носу.
– Эй, Тик![18] Горячее какао?
– С зефиром! – прикрикнула она.
– С зефиром! – повторил он, отворачиваясь. Его счастливое поведение было немного неестественным. Я не знала, что это означает или как это принимать. Мы не общались несколько дней, но пока он вел себя, будто все идеально.
– Элизабет, тебе принести что-нибудь?
Он назвал меня Элизабет, а не Лиззи.
– Просто воды, – попросила я, садясь рядом с Эммой. – Все в порядке? – спросила я его, когда он налил мне стакан и протянул Эмме ее какао, в которое всегда добавлял несколько кубиков льда. Она ловко соскочила со стула и отправилась искать Зевса.
– Все в порядке. Все хорошо.
Я подняла бровь.
– Мы должны поговорить. Я знаю, ты расстроен, потому что я тебя избегаю…
– Ты? – он ухмыльнулся. – Я не заметил.
– Да, это просто…
Он начал вытирать стойку.
– Что твой муж убил мою семью? Да нет, это круто.
– Что? – У меня перехватило горло и зазвенело в ушах, когда я осознала те слова, что только что вылетели у него изо рта. – Как ты?…
– Твой лучший друг Таннер побывал здесь вчера. Он хотел, ты знаешь, попробовать уговорить мистера Хэнсона закрыть его магазин. Так вот и у меня с ним был разговор. Он считал очень милым, что я смотрю сквозь пальцы на тот факт, что твой муж убил мою семью.
– Тристан.
Он положил тряпку под прилавок и стоял напротив меня, наклонившись.
– Как давно ты знала?
– Я… Я хотела сказать тебе.
– Как давно?
– Трис… я не знала…
– Черт возьми, Элизабет! – крикнул он, хлопнув кулаком. Эмма и мистер Хэнсон повернулись к нам, глядя с беспокойным любопытством. Он быстро забрал Эмму в заднюю комнату. – Как давно? Ты знала, когда говорила, что любишь меня?
Я по-прежнему молчала.
– А на свадьбе?
Мой голос дрожал:
– Я думала… Я думала, что потеряю тебя. Я не знала, как тебе сказать.
Он улыбнулся натянутой улыбкой и кивнул.
– Потрясающе. С тебя два доллара и двадцать центов – за горячее какао.
– Позволь мне объяснить.
– Два-двадцать, Элизабет.
Его грозовые глаза были ледяными. В них был такой холод, которого я не видела с первого дня нашего знакомства.