Я слышал об этом художнике и решил поделиться с Эн:
– Он отрезал себе ухо.
– Верно, мой друг. Одни утвержают, что он сам это сделал, а другие, что это ухо отсек его друг Гоген в пылу ссоры. Как важно вовремя избавиться от лишнего уха, глядишь, и это войдет в историю.
Мы подошли к концу зала.
– Это произведение знают все, но я не был бы удивлен, услышав от тебя отрицательный ответ. Итак, кто это?
Я довольно улыбнулся.
– Леонардо да Винчи. «Тайная вечеря».
– Браво, Габриэль, а кто эти люди, собравшиеся возле Христа?
– Это его ученики.
– Верно. А не скажешь ли ты, что они обсуждают за трапезой?
Я почувствовал себя троечником на школьной скамье.
– Не знаю.
– …и когда они ели, сказал: истинно говорю вам, что один из вас предаст меня.
На моем лице читалось удивление.
– Эн, откуда тебе все это известно? Насколько я знаю, ты никогда не был художником.
– Не обязательно быть художником, чтобы касаться прекрасного, достаточно привить себе вкус. Я обычный смертный, а потому мне приходится довольствоваться творениями бессмертных, но только в определенный период жизни. Чужие работы для меня – это не что иное, как отражение моего несовершенства, впрочем, как и чужие книги для тебя, – он сделал паузу. – Но ты не отводи меня от темы, Габриэль. Кто предал Иисуса?
– Иуда. Один из его учеников, это знает каждый.
– Но не каждый знает, какой цвет глаз был у Иуды. Ты можешь мне ответить на данный вопрос? – Он пристально смотрел на меня.
– Эн, я не понимаю, к чему ты ведешь?
Он не отводил от меня взгляд, и в какой-то момент мне стало некомфортно от такого вторжения в мое личное пространство. Я моргнул.
– Не важно, – он взглянул на часы, – нам пора спешить, а то пропустим самое главное.
Мы пробежали четыре зала, там было множество различных работ, но я ничего не успел рассмотреть. Перед очередной дверью Эн остановился и постучал. Послышался скрип.
– Приношу свои извинения за беспокойство, – вежливо извинился Эн.
Это было совсем другое помещение, я сравнивал не только по его размеру, но и по количеству присутствующих в нем. В зале было человек двадцать, а на стене висели всего две работы. Слева от этих экспонатов за квадратным черным столом сидели трое мужчин и одного из них я признал. Это был Роберт Фаус, знакомый Эн Ронни.
– Итак, продолжим, – сказал ведущий, он стоял ближе всех к картинам.
На первой картине были изображены два человека – мужчина и женщина, а между ними стояла стена, они, как мне показалось, тянулись к этой каменной плите с разных сторон и эмоции на их одухотворенных, чувственных лицах были похожи. Интересная работа, хоть внешность изображенных и не была привлекательной. Чувствовался душевный порыв.