— То же самое, — невесело согласился Аксенов. — По разбою у нас никаких зацепок. Агентура молчит. Полный швах.
— Наша контора решила вознаграждение за Жилу объявлять. Сто тысяч рублей пока. Сегодня по телеку должны показать.
Фокин насторожился, мгновенно подумав — знает ли об этом его знакомый журналист? Немедленно решил, что знает — ведь у ФСИН есть собственная пресс-служба.
— Не самые большие бабки.
— Умный, да? Можешь свои добавить.
Фокин закурил, открыв форточку. Аксенов думал над словами Долгова и самой идеей вознаграждения за информацию.
— Никто из корешей и подельников Жилу сдавать не будет, это ясно. Они только на первом разбое полмиллиона подняли. Плюс они теперь все по мокрухе проходят. А обычные люди… Жила наверняка не высовывается, нигде не светится. Иначе мы бы его уже отловили.
— Иногда чудеса случаются, — пожал плечами Фокин.
— Ну вот смотрите. У нас за две недели так ничего и не сдвинулось по сути с мертвой точки, — сказал Аксенов. — С чем были, с тем и остались. А с чем мы были? У нас есть Света.
— Она под колпаком, Денис, — поморщился Долгов. — Ее четыре группы наружки круглосуточно ведут. На прослушке даже рабочий телефон.
— И что, за полмесяца — никаких подозрительных контактов?
Долгов устало вздохнул, после чего открыл принесенную с собой папку с бумагами и забубнил, критически и с укором косясь на Аксенова:
— Один раз пересеклась с подружкой, ездили в пиццерию. Подружку мы пробили, там тоже все чисто — Анастасия Тимошкина, замужем, муж бизнесмен. Три раза приезжала к родителям, приносила им продукты. Два раза там ночевать оставалась. Один раз…
— Погоди, — вдруг насторожился Аксенов. — За две недели три раза к родителям заезжала?
— Ну да, а что?
— И приносила им продукты?
— Денис, люди иногда жрут, — проворчал Долгов. — Даже ваш майор с язвой, и тот наверняка точит.
— Погоди-погоди.
Аксенов открыл папку с материалами дела, быстро пролистал, пока не нашел нужный документ.
— Так. Сергей Витальевич Кибирев, 52 года. Мария Васильевна Кибирева, 51 год. Донецкая, 40, квартира 83.
— Все так.
— Погоди-ка…
Аксенов медлил, быстро соображая. Что-то мелькнуло в его голове — и сейчас он стремительно пытался перехватить ускользающую мысль. А когда это удалось, внутри опера словно что-то щелкнуло.
— Родители живут на Донецкой, сама она на Краснознаменной. Это в одном районе же. Зачем ей оставаться у них ночевать?
— Некоторые любят своих родителей, — хохотнул Фокин. Но Аксенов не был настроен шутить, его переполняло нахлынувшее вдруг возбуждение.
— Нет, я серьезно. Девке 27 лет, она живет одна, в собственной квартире. Если так любишь предков — переезжай к ним. Продай квартиру, или сдай ее. Но нет, она живет отдельно — и каждую неделю ночует у родителей. В чем прикол?