В выкрутасах под дирижёрством медийного центра Больших Денег журналисты Запада действуют по логике членов мафиозных кланов: людские судьбы – ничто, главное исполнить то, что велено. Коль Дон Корлеоне приказал забрать недвижимость у старшего сына и передать её среднему, то всех, кто с этим не согласен, можно в рог бараний согнуть и даже перестрелять.
Стюарт бросил взгляд на солнце и скорчил гримасу: мол, размышления о прессе набили ему порядочную оскомину. Я обратил его к началу нашей беседы:
- Вы заинтриговали меня гипотезой о драме современной Англии – не трудно ли вам к ней вернуться?
Он вновь приободрился:
- А мы от неё и не уходили, зреющая в Британии драма тесно увязана с темой Больших Денег и несвободы прессы. Наш разговор позволил мне раскрыть вам суть драмы более кратко, чем я первоначально замысливал...
Удостоверившись, что я не пропустил мимо ушей наклеенный им на большинство англичан ярлык «самодовольные индюки», Стюарт от него же в новом речении и оттолкнулся:
- Нынешнее самодовольство средь британцев не на пустом месте произрастает. Вы, как я убедился, сканируя ваши размышления в Плимуте, предвзято воспринимаете великое прошлое Британской империи. Такое многим русским свойственно. Россию, никогда не терявшую военного потенциала, Великобритания долго расценивала как конкурента в борьбе за гегемонию в Европе. Лондон строил козни и против царского Петербурга, и против советской Москвы. Поэтому в русское сознание глубоко залёг негатив о Британской империи: она – злобная хищница. И ей удалось стать в своё время и Мастерской мира, и Мировым извозчиком, и Мировым банкиром исключительно за счёт выжимания соков из народов Америки, Азии и Африки. На самом же деле – всё наоборот.
Британия в ХIХ веке выиграла в борьбе за колонии, побеждая иные страны Европы дешевизной и качеством своих товаров, транспортных и банковских услуг. В отношениях же её с коренным населением колоний грешно видеть лишь охоту за скальпами аборигенов, работорговлю и нещадные поборы. В разные времена эти отношения были разными. И подводя под ними общую черту, нельзя не признать благое воздействие британской метрополии на все её колонии. Уходя из страны, прокукарекавшей независимость, англичане, как правило, оставляли в ней то, что моль не съест, ржа не истребит и вор не украдёт. А именно – симпатии к своему языку, культуре, быту, к управленческому и производственному опыту. Созданное Британией Содружество Наций с кончиной колониальной эры не распалось. Семнадцать членов Содружества из пятидесяти трёх до сих пор признают главой их государств Её Величество – нашу королеву Елизавету II. Что я хочу этим сказать? То, что сегодня у англичан полно оснований для самодовольства: мы действительно носители мягкой силы и можем морально на разные народы влиять. Но у нашего обаяния, как и у любого явления, есть не только плюсы.