Наши поиски дали нам один-единственный оптимальный вариант — переходить на высокоэллиптические орбиты, аналогичные спутникам связи "Молния". При этом число спутников уменьшалось до четырёх при двойном контроле территории США. Но встал вопрос о возможности обнаружения старта с дальности 40 тысяч километров (в предыдущем проекте — аналоге системы "Мидас" — дальность обнаружения не превышала 10 тысяч километров).
Главный конструктор ЦКБ "Геофизика" Д.М. Хорол поддержал нашу идею и пересчитал дальность аппаратуры обнаружения с 10 тысяч километров на 40 тысяч.
Совместная работа дала обнадёживающие результаты — проект был завязан. Но техническое предложение КСПРН с КА на высокоэллиптических орбитах Г.Б. Бабакин подписывать не стал, видимо дрогнул перед оппозицией в НПО и командой в КБ-1 во главе с Б.В. Бункиным, которые отстаивали старый — низкоорбитальный — вариант, несмотря на всю его экономическую неосуществимость, да и научную абсурдность.
Но русская земля всегда славилась своими героями. Таким героем оказался И.А. Скробко — заместитель главного конструктора. Он утвердил технические предложения и подписал за главного конструктора письмо министру общего машиностроения С.А. Афанасьеву.
…Через два дня на фирму приехал министр Афанасьев. Обращаясь ко мне, он сказал: "Вот у Г.Н. Бабакина стоит "кремлёвка", если кто будет мешать или возникнут какие-то трудности, звони мне в любое время дня и ночи". Мне были даны министром все права, а Бабакину — указание помогать в разработке проекта всем коллективом.
Это был декабрь 1969 года, и Афанасьев знал уже в то время, что значит пойти против течения, и куда нас загоняли американцы и их "лобби" в СССР.
Первое техническое обсуждение проекта состоялось в кабинете у Б.В. Бункина в январе 1970 года. От НПО были в качестве докладчика Г.Н. Бабакин и я, от ЦКБ "Геофизика" — Д.М. Хорол, от КБ-1 — Б.В. Бункин и А.И. Савин… В середине моего доклада по структуре системы я заметил, что лицо Бункина начало краснеть, и я его про себя пожалел: вот, мол, какой человек, с температурой, а слушает наш доклад. Но вдруг Борис Васильевич вскочил, поднял кверху сжатые кулаки: "Это авантюра! Прошу покинуть мой кабинет!". Обстановку разрядил и вернул в прежнее русло обсуждения Бабакин. Он спокойно встал и сказал: "Чесноков докладывает не своё личное мнение, но также и моё, и нашего министра. Если вы его просите из кабинета, то просите тогда и меня". После этих слов Бункин попросил меня продолжать доклад. Мне кажется, что он не очень огорчился, не выполнив поручение "оппозиции" по торпедированию совещания и проекта.