Пришлось снова грубо повесить трубку. А что еще оставалось делать? Как себя вести с такими людьми? По-человечески объяснить ему невозможно.
* * *
Повесила трубку, и снова пустота зияющая.
Интересное наблюдение. В последнее время по-черному злоупотребляю едой. Холодильник разряжает все мои конфликты, такая нагрузка на нем, что невольно стала опасаться, не испорчу ли себе фигуру. Вот что удивительно: ем, ем и ем, а ничегошеньки в весе не прибавляю. Смотрю в зеркало, худющая-худющая. Значит, это гены. Ешь – не ешь, какая есть, такой и будешь.
* * *
Звонит телефон. Я решила не подходить. Однако с каждым звонком не брать трубку становилось все труднее: а вдруг это звонил не Рудольф, а кто-то другой. Я так сейчас нуждалась в этом «ком-то». Сняла трубку, не выдержала. Это звонила Танька, та с которой мы в колледже учились.
Как хорошо, что я сняла трубку! Танька звала меня на вечеринку, куда ее только что пригласили, но поскольку ехать очень далеко, в Квинс, она не хотела бы ехать одна и решила взять меня с собой. Поеду ли я? Как можно сомневаться?! Конечно, поеду! Ничего, ничего, что звонок прямо впритык, ничего, что поздно, ничего, что ребенок!
Если бы путь от моего дома в Бруклине до Квинса, где должно было состояться пари[18], был весь устлан колючками или гвоздями, я все равно бы помчалась туда и, скорее всего, даже не заметила бы этих колючек или гвоздей.
Я сидела уже бог весть сколько времени заточенная в одиночной камере, с маленьким ребенком, ползающим по квартире, умирая от тоски, умирая от безысходности, от отсутствия людей, от отсутствия любви… И вдруг! Молодежная вечеринка! Вечеринка, где будут все «русские», т. е. все свои. Раз вечеринка, значит, сразу будет много-много людей! Даже, если бы улицы Бруклина и Квинса полыхали пожарами, то и по огню я бы в зубах пронесла коляску с ребенком до маминого дома, а потом, по огню все еще, в Квинс, на эту вечеринку.
Удивляет меня всегда одно и то же: как сонная, полная хандры, больная, я вдруг от одной простой новости превращаюсь в наделенного сверхъестественной силой человека, готового и способного и «коня на скаку остановить», и «в горящую избу войти».
* * *
Дверь нам открыл какой-то молодой человек. Меня удивило, что глаза у него были такие красные и он аж качался, такой был сонный: зачем было приходить на пари, если так хочется спать? Не могли что ли открыть другие? Но через минуту я уже забыла о нем, меня распирало желание войти, всех увидеть, мне казалось, что вот-вот и свершится то чудо, о котором я мечтала столько дней и ночей, лежа в своей темной квартире: наконец я встречу людей, а может быть, даже так повезет, что я встречу, наконец его…