— Я чувствую себя ребенком, ожидая, когда Maman или Papa придут и накричат на нас за нарушение комендантского часа — тебе всегда удавалось втянуть меня в неприятности со своими ночными чаепитиями.
Ален рассмеялся.
— Maman никогда не была тем, кто мог напугать меня, пока я был ребенком… только повзрослев, я стал ее бояться.
Эйми заколебалась, услышав страстность в его голосе.
— Почему ты так говоришь?
— По той же причине, что и ты. Я люблю Maman, ты знаешь это. Но бывают времена, когда в ней чувствуется что-то, что заставляет меня нервничать.
Эйми согласно кивнула и отставила мед в сторону.
— С остальными, кто живет здесь она не такая как с нами. Я думаю, она боится, что они раскроют наш секрет… или еще хуже, что они набросятся на нас, как это сделал Джозеф.
Он тот, кто привел отряд, убивший ее братьев.
Как и Рена, Джозефа приняли в Убежище раненым ребенком, едва достигшим половой зрелости, вместо того, чтобы оставить умирать, как хотела Maman. Едва излечившись, он ополчился на них безо всяких причин. Как будто, он ненавидел их за то, что у них была семья, а у него нет. И поэтому он попытался уничтожить их.
Его предательство оставило шрамы на всех — момент сострадания, превративший их жизнь в сожаление — но Maman мучилась больше остальных.
Она винила себя за то, что не распознала его раньше.
Винила себя за смерть Бастьена и Гилберта.
Именно поэтому сейчас Maman жестока с каждым. Она все время ждет нападения.
Ален помешал свой чай маленькой ложечкой
— В этом доме много секретов, chere. Иногда мне кажется, что их слишком много.
Эйми изогнула бровь.
— Что ты скрываешь?
Он помедлил с ответом, смотря на свои ладони, где замысловатые завитки складывались в метку, говорящую, что он связан. Метка была идентична той, что располагалась на ладони у Тани.
— Ты знаешь мой секрет.
Ее сердце сочувственно сжалось. Хотя Ален был женат на хорошей медведице, его сердце принадлежало другой. Навсегда.
— Мне очень жаль, Ален.
Он пожал плечами.
— Мне не на что жаловаться. Таня верна мне. Она добра и у нас двое прекрасных сыновей. Как я могу расстраиваться из-за этого?
— Ты все еще думаешь о Рейчел?
Игнорируя ее вопрос, он посмотрел на чашку и продолжил размешивать мед в темной жидкости.
— Я хотел спросить у тебя кое-что.
— Конечно, спрашивай.
Он дважды постучал ложкой по краю чашки, прежде чем положил ее на тарелку.
— Ты не замечала ничего необычного в Кайле?
Кайл был их младшим братом. Время от времени немного странный, но в основном он добродушный и милый, умел сдерживать себя, лучше остальных.
— Что именно?