С сумочкой и двумя бутылками вина в руке, она оставила свой мотоцикл около ящиков с помидорами и грибами и пошла по бетонным ступенькам к кухне, перешагивая две за раз. Она миновала темные прилавки и холодные духовки, не видя их. Слабый аромат поднимающихся дрожжей смешивал с непрекращающимися запахами вампиров, которые работали здесь, и она чувствовала, что расслабляется, ее ботинки мягко стучали по плиточному полу. Запах перенес ее к воспоминаниях о лете, когда она работала на кухне, а когда достаточно подросла, то и в зале в качестве официантки. Она не была невинна, но тогда уродство было потеряно в ярком свете острых ощущений. Теперь она просто была уставшей.
Ее пульс участился, когда она преодолела массивную дверь, которая вела к лифту и подземным апартаментам Пискари. Мысли, что он встретит ее успокаивающими руками и рассчитанным сочувствием, было достаточно, чтобы ее кровь прилила, но ее раздражение, что он манипулировал ей, удержало ее от того, чтобы пойти в бар. Он не позвал бы ее к себе, зная, что он больше ее помучает, если она будет проситься к нему, когда она не сможет получить больше, отчаянно нуждаясь в его заверении, что он все еще любит ее.
Было утешительно тихо в аккуратном ресторане, низкие потолки и тусклая атмосфера, казалось, следовали за ней в закрытые комнаты для вечеринок позади ресторана. Широкая лестница за дверями вела к частному второму этажу. Она вела рукой по стене для баланса, когда поднималась по широкой лестнице из черного дерева, стремясь найти Кистена и его понимающее ухо, которое не было присоединено к манипулирующему разуму.
Она и Кистен жили в переделанных апартаментах, которые занимали весь верхний этаж старого судоходного склада. Айви любила открытое пространство, она произвольно разделила его на области ширмами и стратегически разместила мебель. Окна были большими и измазанными с внешней стороны грязью и копотью сорокалетней давности. Пискари не нравилось показываться на свет, а это удовлетворяло меры безопасности.
Звеня винными бутылками, Айви поставила их на стол на верхней площадки лестницы, думая, что она и Кистен похожи на двух детей, подвергшихся жестокому обращению, желающих внимание того человека, который деформировал их, и любя его из отчаяния. Это была старая мысль, та, которая потеряла свое жало давным давно.
Стягивая свое пальто, она повесила его и свою сумочку рядом с вином.
— Кист? — позвала она, ее голос заполнил тишину. — Я дома. — Она снова взяла бутылки и нахмурилась. Возможно, ей нужно было взять три.
Ответа не последовало, и она направилась в сторону кухни, чтобы охладить вино, запах крови прошел через нее, как электрический ток. Это была кровь не Кистена.