Он поцеловал ее, с восторгом наполняя ее, она укусила, посылая ток в старые шрамы.
Кистен дрожал, его хватка колебалась, когда сексуальная и восторженная кровь заполнила их обоих. Он отошел от стола, ее ноги по-прежнему обхватывали его за талию.
Она слышала по его дыханию, что он собирался достичь пика, и радость, что они закончат это оба удовлетворенными, она перестала мыслить. Все ушло, оставляя только потребность наполнить себя им, и она взяла все, что он давал ей, не заботясь, что он делал то же самое. Вместе они могли найти мир. Вместе они могли выжить.
Айви сильнее напряглась, и она погрузила зубы глубже. Кистен ответил, низкий гул поднимался от него. Это зажгло примитивную ее часть, и страх, инстинктивный и неудержимый, прошиб ее. Кистен почувствовал его, хватая ее агрессивнее.
Она выкрикнула, и с болью, переходящей в шипы удовольствия, она достигла кульминации, ее пульс дико стучал под рукой Кистена, и в его рту, и через него. Он напрягся, и с последним стоном, его губы оставили ее, когда он получил изящный психический оргазм, вызванный насыщением голода и кровью.
«Неудивительно, что такое чувство, будто меня вывернули на изнанку», — подумала она, как раз тогда, когда ее тело дрожало и восстанавливалось от восторженного нападения. Зло или заблуждение — это не имело значения. Она не могла сопротивляться чему-то, что чувствовалось таким чертовски хорошим.
— Кист, — выдохнула она, когда последние вспышки исчезли, и она поняла, что она все еще держится за него ногами, уткнувшись лбом в его плечо, а ее тело пытается понять, что же произошло. — Ты в порядке?
— Черт побери, да, — сказал он, измученно выдыхая. — Боже, я люблю тебя, женщина.
Когда его руки напряглись вокруг нее, эмоция, с которой она редко чувствовала себя хорошо, наполнила ее. Она любила его больше, чем она признается, но было бессмысленно планировать будущее, которое уже спланировали за них.
Медленно он опустил ее на стол, его мышцы начинали дрожать. Синяя радужка у его зрачков возвращалась, его губы, все еще окрашенные в красный цвет от ее крови, открылись, а его брови поднялись.
— Айви, ты плачешь.
Она заморгала, чтобы потрясенно понять, что она плакала.
— Нет, не плачу, — сказала она, проводя ногой вверх и в бок, чтобы отпустить его. Ее мускулы протестовали, они еще не были готовы двигаться.
— Да, плачешь, — настоял он, хватая тканевую салфетку и прижимая ее к своему запястью, а затем к шее. Маленькие проколы уже закрывались, слюна вампира работала, чтобы стимулировать исцеление и бороться с возможной инфекцией.