Но Нина продолжила молотить по полу с размеренностью метронома. Мы отскочили в сторону, спасаясь от летящих во все стороны осколков цемента, которые вперемешку с пылью начали оседать на ее дорогом костюме. Гленн был в такой ярости, как будто вампирша избивала его младшую сестру. Наконец Нина отложила стержень в сторону и вытерла взмокший лоб. Уперев измазанные ржавчиной руки в посеревшие от пыли колени, она уставилась в небольшую пещерку, заваленную обломками цемента размерами с футбольный мяч. В воздухе еще сильнее запахло жженым янтарем, но запах быстро развеялся в большой комнате.
Гленн, Айви, Дженкс и я дружно шагнули вперед и заглянули внутрь. Там находился матерчатый мешок, в котором могла бы поместиться крупная собака. Он был завязан веревкой с характерным узлом ЛПСО.
— Вы все видите мешок, да? — спросила я, и Гленн кивнул, не поднимая головы. — Тогда давайте вскроем его, — сказала я, отступив назад, а Гленн снова потянулся за синими перчатками, засунутыми в задний карман.
Нина злилась, наблюдая, как Гленн медленно надевает перчатки и, опустившись на колени на край разлома, тянется к мешку, и камушки сыпятся у него из-под ботинок. Он развязал узел, и я стиснула зубы, увидев в мешке еще одно мутировавшее тело. Казалось, она уснула под четырьмя дюймами цемента. Ее тело завернули в простыню, потому что стандартная одежда ей бы уже не подошла, настолько проклятье искорежило ее тело.
— Пожалуйста, скажи мне, что ее залили цементом уже мертвую, — попросила я, заметив превратившиеся в копыта конечности и огрубевшую кожу.
Откинув простыню, Гленн методично осмотрел опухшее и покрасневшее запястье.
— Она была связана, — ровным голосом произнес он.
— Лишь несколько часов, — заметила Нина и пожала плечами, встретив вопросительный взгляд Айви. — Иначе повреждения были бы сильнее.
— А ты ведь не понаслышке знаешь, да? — спросил Дженкс.
А как же, она ведь немертвый вампир.
Гленн повернул к себе лицо жертвы и приподнял веко. Красные глаза с вертикальным козлиным зрачком заволокло посмертной пеленой. Я вздрогнула, а Нина глубоко втянула в себя воздух, чтобы взять себя в руки. А может, она среагировала на удлиненные, как у живого вампира, клыки трупа. Кожа была красноватой, как у Ала, но при этом шершавой и бугристой, как у гаргульи. Погибшая сжалась в комок, и поэтому я не сразу заметила накачанные, вздувшиеся от мышц руки, которыми она могла бы целый день тягать рыболовные сети на борту лодки. «Это что, крылья?», — подумала я, резко отступив. Что же они пытались сотворить из этих людей?