- Товарищ Малинин уже подготовил сводку боевых действий фронта для отправки в Генштаб. В ней также приведено обоснование наших действий по отводу войск на Турецкий вал, и я думаю, маршал Шапошников поймет нас и одобрит наши действия.
- А я вам ещё раз повторяю, что только товарищ Сталин способен дать такой приказ, а не маршал Шапошников. Я категорически не согласен с предлагаемыми вами решениями, товарищ Рокоссовский и оставляю за собой право обжаловать их - продолжал упорствовать Мехлис и его манера поведения, не сулила генералу ничего хорошего.
Будь на месте Рокоссовского какой-нибудь генерал довоенной формации или тот, кто ещё не испробовал жесткой военной купели он бы, не стал спорить с самим заместителем наркома обороны. Однако за плечами у красавца 'литвина' свои фронтовые 'университеты'. Он знал врага, видел и понимал его действия и был готов отстаивать свою позицию, пусть даже неудобную для высокого начальства.
- Когда товарищ Сталин отправлял меня на фронт, он сказал, что необходимо внимательно слушать советы и мнения своих товарищей, но принимать решение должен я один. С меня и только с меня с командующего фронтом будет весь спрос и потому, я приказываю начать отвод сил 51-й и 47-й армий на Турецкий вал - эти твердые слова Рокоссовского вызвали гримасу гнева на лице у Мехлиса.
- Я намерен немедленно оповестить товарища Сталина о возникших у нас с вами разногласиях, и убежден, что они получат справедливую оценку, товарищ командующий фронтом - пригрозил Мехлис, оставляя собеседнику лазейку к почетному отступлению, но тот её не принял.
- Это полное ваше право, товарищ заместитель наркома - отрезал комфронта и Мехлис пулей вылетел из комнаты для совещаний.
Полностью уверенный в своей правоте и своих возможностях, он отправился на пункт связи и по прямому проводу связался с Москвой, с приемной кабинета генсека. Поздоровавшись с Поскребышевым, он попросил соединить его со Сталиным и получил твердый отказ. В кабинете у Верховного находились представители американского государственного департамента, и Сталин приказал его ни с кем не соединять.
Зная как важны для вождя переговоры об открытии второго фронта, и с какой неохотой западные союзники шли на обсуждение этой проблемы, Мехлис не стал настаивать. Он только попросил Поскребышева напомнить вождю о своем звонке и сказать, что он все время будет у аппарата.
Терпения и выдержки у Льва Захаровича хватило на два с половиной час, после чего он вновь позвонил в Кремль и вновь Поскребышев отказался соединять его с вождем.