Четыре дня мы отдыхали в доме проводников, тем временем средний брат Антти съездил в Выборг и приобрел нам приличное платье и обувь.
Ранним утром мы сели в сани и Микко повез нас в ближайшую деревню, откуда нас в Райяиоки доставил местный купец — финн Итконен.
Так как по дороге к железнодорожной станции были расставлены воинские патрули, проверявшие документы, ехать в санях купца было надежнее, чем с Микко. Он и избрал такой маневр для отвода внимания.
«Купец» взял за дорогу в семнадцать километров три тысячи марок. Два раза осматривали наши документы бравые солдаты, все сошло благополучно.
Документы были на подлинных бланках сфабрикованы в Финской секции Коминтерна. На станции снова потребовали документы и, проверив наши, взятые у Микко, чемоданы с провизией, любезно извинившись, козырнули «шюцкористы» и впустили в зал.
Билеты до Выборга купил купец.
Я слыхал, как он пояснял стоявшему около кассы солдату, что едет на выборгскую ярмарку покупать «свояченице» корову. Итконен, однако, с нами доехал до первой станции и, распрощавшись, сказал, что Микко будет в следующем вагоне. На станции Мустамяки вошли в вагон двое статских — агенты политполиции.
Потребовали документы.
Спросили, куда едем, и, удовлетворившись моим ответом, отметили на «ленсманской» бумаге визу.
Перед самым Выборгом тоже, и второй этап прошел благополучно.
От Выборга до Гельсингфорса ехали вместе с Микко. Поздно вечером прибыли в Гельсингфорс.
Микко нанял такси.
Прибыли в Тээле — на конспиративную квартиру.
Хозяин квартиры, «портной» Якима, был, как потом оказалось, коммунистом — участником мятежа 1918 года и лишь недавно выпущенный из Катаянокской тюрьмы. Портным он фактически не был, но для прикрытия своей деятельности имел вполне оборудованную мастерскую и даже немалый запас тканей. Работали у него подмастерьями пять профессионалов портных, все члены Мопра и Комъячейки.
Финская секция выдавала ему ежемесячно 15 000 марок для содержания мастерской по изготовлению военного обмундирования.
«Клиентура» состояла из нижних чинов местного гарнизона и приезжих агентов шпионажа.
Сличив половину моего мандата, написанного на шелковой бумаге, «портной» предоставил нам комнату.
Микко произвел со мной окончательный расчет и попросил дать расписку в том, что «масло и сыр» получены, что означало условленное — благополучно прибыли.
После ухода Микко «жена» сказала:
— Содрали с нас немало эти парни, но доставили отлично.